Ирина Пиляр - Планета Suomi

К работе я его не ревную, но не скучать без него не могу. Тем более, что самой мне приходится сидеть дома и заниматься домашним хозяйством.

Я очень люблю свою мастерскую в ателье, где я некоторое время работала дизайнером.

И работа продвигалась успешно. Но у нас растет сын Кирилл, который в свои десять лет стал требовать повышенного внимания, особенно здесь, на новой почве. Не все у него ладится, не все получается, и язык финский трудный, и возраст, наверное, у него тоже трудный. Поэтому на семейном совете решили оставить меня дома.

Я всегда слушаюсь Мишу, хотя внутренне могу с чем-то и не согласиться…

…Тихо садилось солнце за покатой Морской спиной. Волны смиряли свой бег, готовясь к ночному отдыху. Вода отражала небо, на котором отчетливо проступала сочно-малиновая полоса заката с дымными прожилками облаков. С каждой минутой небо медленно и неуклонно затягивалось мглой. Все тоньше становился переход от более насыщенного к менее насыщенному цвету, красочная полоска заката все сужалась, спускаясь ниже и ниже к горизонту.

Море вздохнуло. Оно всегда вздыхало в эти минуты, когда День прощался с Миром и уходил за ту черту. Ночь навевала на Море грустные мысли, даже если была лунной и светлой. Тишина поднимала из морских глубин далекие воспоминания, которые не подавали голоса в дневное время. Море старалось отогнать их, но они властно проникали в его душу, заполняя каждый ее бездонный уголок.

Детство вспоминалось как легкая и беззаботная пора. Все было наполнено светом, радостью узнавания и бесконечным Временем впереди…

Сладко будоражили воспоминания более позднего периода. Море было очень влюбчивым и постоянно влюблялось: то в чаек, весело снующих над его просторами; то в скалы и утесы с их острыми краями и шероховатыми поверхностями. Море омывало их до тех пор, пока камни не становились гладкими и податливыми, готовыми на все…

Снова проходили годы и годы. Немало утекало Воды с его просторов, немало было прожито и пережито. Бури и штормы сильно перемололи его изнутри, делая все более терпеливым и выносливым.

Море умело любить, училось терпеть, и ему очень хотелось дружить с кем-нибудь, чтобы рассказывать свои бесконечные истории о рассвете жизни, своем детстве; о ярком сиянии любви в пору юности; о наступлении зрелости и какой-то печали.

Дружба родилась почти сразу, когда в просторах Моря появился белоснежный большой Корабль по имени Викинг.

От него веяло теплом и уверенностью, во всем облике его проступала невероятная прочность и надежность. Так хотелось опереться на его крепкое плечо, поизливать ему свою морскую душу, а потом, наоборот, расспросить его обо всем на свете: где плавал? Что видел?

Их дружба началась с игры. Море обдало Корабль веером брызг, а потом окатило его покатые белые бока пенистым водопадом. Промытые корабельные бока вдруг засияли в солнечных лучах, Викинг заулыбался, издал мелодичный гудок, а из верхней трубы его заструился теплый сиреневый дымок.

– Море, давай дружить. А? – первый предложил Викинг.

– Ты правильно меня понял, Дружище! – отвечало Море. —

Этот водопад и был устроен в твою честь и во имя нашей будущей мужской Дружбы!..

Мой старший брат Гоша в отъезде и даже в очень длительном и далеком: поехал учиться в другую страну. Хорошо, когда тебе семнадцать лет, и ты можешь сам выбирать, где тебе жить, где учиться и отчасти даже – как распоряжаться своей жизнью.

Мне сложнее, потому что меньше лет, но свой путь я бы все равно выбирал не совсем так, как мой брат. Мы с ним всегда много спорим о будущих профессиях. Он любит кино, музыку и литературу. Это, кажется, называется гуманитарий. Мне очень нравится его компьютерная графика, которой он увлекается чуть ли не со своих двенадцати лет.

Я тогда вообще пешком под стол ходил, как шутят мои родители. Но в то время, действительно, я еще мало что понимал и не мог разделить с Игорем его увлечение компьютерным дизайном и графикой.

Маленькие Гошины рассказики читаю с удовольствием, но, если честно, меня увлекает совершенно другая литература. Я люблю точные математические дисциплины, научные открытия и достижения, и четкое понимание того, какую пользу я смогу принести, например, науке. А у Гоши все туманное, романтическое, музыкальное, а потому непонятное и неопределенное. Вот отсюда наши вечные споры с ним, а иногда и ссоры.