Ольга Моисеенко - Вика

Но Вика (хотя ей уже совсем скоро дойдет до тридцати) не понимала этих простых, казалось бы вещей, часто обижалась на себя, обстоятельства и целый мир и любила проводить время в одиночестве, а в идеале на природе: чтоб вода, солнце, закат и всякое такое. И даже спорт она выбрала себе подходящий: парусный. На своей маленькой одиночной яхте мини-луч она больше всего любила идти неспешным галсом навстречу солнцу, которое отражалось в водной ряби, думая, что бы такое сделать великое, чтобы ее запомнили и чтобы вышло так, что она не просто так появилась на этот белый свет.

Вика любила все планировать заранее и давно уже расписала весь день их первой встречи в ее родном городе Тольятти – сразу, как получила от папы сообщение в вотсапе: «Я вылетаю».

Кто-то разглядит в Тольятти заурядный спальный город с однотипными панельными и кирпичными пятиэтажками и девятиэтажками и заметит, что один район его поделен на однотипные кварталы и что в нем крайне мало достопримечательностей. Но Вика искренне любила свой город, его леса и крохотные Жигулевские горы, его прогулочную с кафешками улочку Карла Маркса, его парки и, конечно, Волгу, которая заменяла ей море.

Безусловно, они направились на прогулку на парусной яхте. Доехали до яхт-клуба Дружба, Вика переоделась. Виктор посмотрел на нее, выходящую из эллинга. На плече у нее был скрученный парус, калипсо обтягивало ее формы, ветер играл ее хвостиком, продернутым в кепку, солнце лучами рисовало веснушки на ее лице. «Ребенок – это любовь, ставшая зримой» – глядя на нее, вспомнил Виктор цитату, которую недавно прочел, листая новостную ленту в соцсети.

Вика быстро вооружила яхту, спустила ее на воду, подала руку папе, и вот уже они на воде. Пахнет рекой и ее свежими духами. Они молчали. Счастье просто витало в воздухе.

Сами не заметили, как они добрались до небольшой реки Усы, которая впадает в Волгу. Маленький сборный мангал, немного сосисок, лаваш и упаковка яблочного сока – все, что им понадобилось на том берегу. Они дружно уплетали жаренные на костре сосиски и лаваш, и эта простая еда казалась им в тот момент самой вкусной в мире. Они разговаривали обо всем. Почему Курт Кобейн покончил с собой, как добиться успеха в бизнесе, как не унывать в любую погоду и при любых обстоятельствах и о том, как бесконечно долго можно смотреть на ледники в Эгвекиноте.

Больше всего Вике понравилось слушать рассказ Виктора о том, какой он был заботливый папа для своего сына Богдана: «В детстве Богдан очень любил животных. Я ему и говорю: «Хочешь морскую свинку – сперва изучи все о ней: как за ней ухаживать, что она ест и все такое». А он до того зануда был, все так досконально изучит, что деваться некуда – приходиться покупать. Кого у нас только не было дома! Целый зоопарк: рыбки, морская свинка, говорящий попугай жако, ну и без кота, конечно, никуда!

А однажды Богдан прослышал, что ночью можно поймать ежика. И уговорил же меня за ним поехать! Спать не ложится. Сам оделся, собрался, ждет меня в дверях, поторапливает. Поехали, поймали этого ежика. А утром Богдан так его накормил, что ежик просто лопнул от удовольствия, в прямом смысле этого слова.

Или вот на рыбалку он соберется ехать. Так он все удочки найдет, все вещи возьмет, сам оденется, стоит в панаме и с удочкой в руках. Ну как тут не поехать! По одной рыбке (маме, мне, Богдану и его сестре Алисе) поймали и довольные поехали домой».

Вика без грамма зависти слушала его рассказ. Ей казалось, будто это все было с ней. Что это она восьмилетней девочкой собралась на рыбалку. И что это она самая счастливая девочка оттого, что у нее есть такой папа-волшебник, который без труда исполнит любое ее желание.

Хотя ей иногда хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы у нее, как и у всех, был папа. Или чтобы она нашла его раньше. Или чтобы мама рассказала ей все сама. Вика знала имя и фамилию своего папы и всю жизнь из рассказа мамы думала, что он разбился на вертолете, когда мама была беременна ей. Так все думали: и Викины бабушка с дедушкой по маминой, конечно, линии, и мамины друзья. Всю жизнь Таня, мама Вики, хранила этот скелет в шкафу, редко вспоминала Виктора и жила своей счастливой жизнью, полностью посвящая себя Вике. Не сказать, что у них было много денег. Но Вика никогда не чувствовала себя обделенной. У Вики День рождения? Арендуем самое классное кафе с целым зоопарком внутри и берем туда сколько хочешь подруг! Вика мечтает покататься на верблюде? Продаем машину и летим в Африку! Но все же Вика, как я уже тебе рассказывала, всегда с легкостью находила причину для недовольства и мастерски могла обвинить кого-то в своем плохом настроении (хотя ты, мой умный читатель, знаешь, что этой причиной может являться только сам недовольный). И вот когда Вике было уже почти тридцать лет, ее муж Георгий предложил найти кого-то из ее родственников по папиной линии, и каково же было ее удивление, когда она нашла самого папу! В соцсети и фото минувших лет, и указание на работу на вертолете в том самом Эгвекиноте, и сам он подтвердил тесное его знакомство с ее мамой после звонка, о котором я рассказывала тебе в самом начале. Мама Вики Таня и подумать не могла, что спустя десятилетия появится не только интернет, но и соцсети, где можно будет найти кого угодно. Следуя привычкам, характерным для ее непростой сущности, Вика осуждала маму за то, что она не рассказала ей правду еще в детстве (и тогда, возможно, у нее было бы совсем другое детство и совсем другая жизнь), ну или хотя бы, когда ей исполнилось, допустим, шестнадцать, и она уже смогла бы понять, почему Таня не захотела быть обузой для Виктора, у которого была жена и двое детей. Читатель, вероятно же, сможет оправдать Таню, понимая, какой бы это был сложный для нее разговор, как бы она выглядела в глазах дочери, что она все делала, для того, чтобы им хорошо жилось вдвоем и что она вообще и подумать не могла, что эта тайна станет явной. И с тех самых пор, как Вика все узнала, она порой представляла, что было бы, если бы мама рассказала ей все раньше, какой была бы ее жизнь и какое было бы ее детство (хотя и без того оно было супер-дупер, ну я рассказывала тебе).