Мзия Ратиани - Горцы

– Мальчика надо украсть или отбить, если невозможно его выкупить, – посмотрел в сторону Джонхи гость из горного Беноя.

Дика, увидев, что идет серьезный разговор, не вмешиваясь, присел рядом с Кутой, который устроился на диване возле окна и слушал, не вмешиваясь в обсуждения гостей.

– Я об этом тоже думал, – встал из своего угла и прошел к столу Джонха. – Отбить можно, но увезти невозможно оттуда, – вспоминая еще чего-то смотрел Джонха на друзей. Затем он остановил свой взгляд на Куте:

– Откуда я тебя знаю, ты торговлей не занимался? – рылся в своей памяти он.

– Да. Он раньше занимался лошадьми, может, там и видел его, – вмешался Дика отводя Джонху от Куты.

– То, что нам кажется невозможным, обыденное дело для тех, кто, рискуя своими жизнями, каждый день борется с нашими врагами, – как клятву на Коране произнес Адам из Зандака. – Знает ли об этом Аюб из Старых Атагов, Кута с Довта-Мартана, Бага из Зандака, Зелимхан из Харачоя, Саадала из Притеречья? Кто-то из них сможет вернуть мальчика домой, – искренне веря в сказанное, смотрел он на друзей, радуясь, как будто мальчика уже вернули на родину.

Столы вновь накрыли яствами, пар поднимался над только что сваренным мясом свежего барашка. В ноздри бил запах чесночной приправы, возбуждая аппетит гостей Дики. Разговор пошел по другой канве, гости вдруг вспомнили, кто чего ел из блюд соседних народов, и, давая оценку качеству и вкусу того или иного блюда, отдались еде и напрочь забыли про мальчика. Только о нем не забыл Кута.

На второй день гости засобирались домой. Дика снарядил их подарками для их родных и отправил за Терек домой. Вечером засобирался и Кута.

– Я знал, что сегодня ты ускачешь, – улыбнулся Дика, – в Грузию? – посмотрел он на абрека.

– Поскачу в Балкарию, к своему другу Ахие Жангуразову, у них через хребет всегда налажена дорога со сванами, – проверял свое оружие Кута.

Зная, что абрек в любое время надумает ускакать, еда для абрека у Дики всегда была готова: сушеный бараний курдюк, сушеное мясо и кукурузная мука. Когда стемнело, Кута вскочил на своего коня и исчез, как будто его тут никогда и не было.

Зима в этом году была холодной. Шел январь 1902 года, весь Кавказ был в плену у наступивших холодов. Утреннее солнце слепило лучами, переливающимися серебром белого блестящего снега, который укутал предгорье и лесистые Черные горы. Среди этой божественной красоты легкой рысью на длинноногом вороном жеребце скакал в сторону Дигорского ущелья укутанный в башлык всадник. Его черная борода и брови были сплошь покрыты белым инеем, изменяя весь его облик, неизменными оставались лишь его карие, быстрые, подобно молнии, глаза, которые замечали всё, что творилось кругом.

Это был чеченский абрек Кута. Из-за навалившего в горах и в лесу снега передвигаться было очень сложно. Вот и вынужден был он остановиться у своего друга дигорца в ауле Топан в Дигории. Надо было переждать день, чтобы, как стемнеет, двигаться дальше в аул Кюнлюм в Верхней Балкарии.

Абрека осетин встретил с большой радостью, тут же в честь гостя зарезал барана, и этот день закончился очень быстро за разговорами и расспросами. Вечером, когда Кута засобирался в дорогу, друг дигорец решил его проводить. Абрек не смог отговорить осетина, и они вместе прибыли в Верхнюю Балкарию. Балкария – благодатнейшая земля, прекрасны ее горы, леса, горные луга и Эльбрус, величественный исполин всех Кавказских гор.

Рано утром всадники въехали в Кюнлюм. Даже такой мороз не в силах был справиться с рекой Черек, на берегу которой раскинулся аул, она весело с журчанием неслась вниз. На левом берегу неизменно и величественно стояла башня Абая. Аул просыпался: то там, то здесь из печных труб саклей шел утренний дым, несколько собак выбежали со двора на улицу, услышав стук копыт коней, но, видя их неторопливый шаг, лениво размахивая хвостами, убежали обратно в тепло, в свои укрытия.

Когда трое всадников подъехали к дому Ахии, из дома вышел горец, направился к воротам и, открыв их, шагнул со двора на улицу. Кута узнал его, это был старший брат Ахии Асхат. Сошедшие с коней гости разминали тела и пытались таким образом согреться:

– Ассаламу алейкум! – выступил вперед Кута и подал руку балкарцу, другой рукой вытирая иней, покрывший его лохматую шапку, брови и бороду.