О. Пильникова - Красный Яр. Это моя земля. Литературный путеводитель

А у Сони появился ухажер, сразу, как мы приехали. Водитель, который нас вез от вокзала. Соне помогал спускать вещи с грузовика. Говорит ей, что никогда не видел таких красивых зеленых глаз в рыжую крапинку. Не водитель, а поэт прямо. Я ему сказала, чтобы он стихи отправлял свои в журнал «Октябрь» или «Знамя», в Москву, а наивной девушке голову не морочил. А он не понял, смутился. Он ее ждет после смены, когда у них одинаково заканчивается работа, и они идут гулять.

Набрали грибов сегодня с Соней прямо за бараком. Тут выходишь из дома – и сразу собираешь в ведро, не нужно искать.

Напиши мне, как здоровье твоей мамы.

У нас наступили обещанные холода. Неделю назад выпал снег, деревья стоят все в инее, сегодня минус двадцать пять, а завтра обещают минус сорок. Выдали меховые рукавицы, от шерстяных толку никакого, тут главное, чтобы руки не мерзли. Так можно и обморожение получить.

Очень злюсь на Соню. Она, оказывается, беременна от своего «поэта» и ничего мне не сказала. На комсомольском собрании я ее все равно защищала. Говорила, что она наивная девушка, впервые оказалась так далеко от дома и без родителей. Но ее все равно пропесочили и велели им расписаться. «Поэт» ее рад, и Соня рада, а я не рада – мы хотели жить с ней вместе, думали, нам дадут комнату в новых домах на двоих, как молодым специалистам-гидротехникам, а теперь их поселят в семейное общежитие. Мы приехали сюда работать, жить, дружить, а Соне теперь будет не до того, у нее пеленки, распашонки. Какая работа, когда ребенок. Но моего осуждения она не понимает, влюбилась – и пропал человек для коллектива. Как твоя работа, напиши мне. Не жалеешь ли ты, что не попросилась к нам? Нам очень не хватает толковых инженеров.

У меня новоселье. Выделили мне комнату шестиметровую в бараке. Стол, раскладушка – вот и вся моя мебель. Я над кроватью сразу полки прибила для книг, наконец-то все распаковала. На работе я на хорошем счету, из диспетчеров перевели в мастера. Поэтому и комнату дали отдельную.

Наша ГЭС знаменита – и иностранные журналисты приезжают, и известные люди. Каждый вечер танцы, ребята играют кто на чем умеет. У нас тут гармошка, аккордеон и гитары – и поют.

Ездили в Красноярск на выходных трудовым женским коллективом, побывали в социалистическом индустриальном городе, каким станет и наш Дивногорск когда-нибудь. Широкие улицы, проспекты, как в Москве, новые дома, театры, музеи. Из Дивногорска в Красноярск бетонное шоссе построено. В Красноярке поняла, что отвыкла от нарядной одежды, хожу ненакрашенная, без прически, волосы под каской и в ушанке. А там красивые девушки в шубах, и сапожках, и в платках, с накрашенными губами, семенят по чистым улицам, как будто танцуют. И мы в телогрейках, ватниках, в валенках и ушанках. Стыдно, конечно, было, но на нас смотрели как на комсомольцев, ударников труда, а не как на женщин. Приехала домой, распаковала свои платья из Москвы и покрутилась перед зеркалом у соседей, я похудела, надо ушить. А Соню не попросишь, у нее свои заботы. Мы с ней не разговариваем. Ну и ладно, все равно платья только весной теперь можно надеть.

Температура у нас минус сорок. Небо чистое, лазоревое, а на нем раскаленное солнце. На закате солнце сначала малиновое, потом красное, а потом уже становится желтым. И небо окрашивается в такой же цвет. Пленка цвета не передает такие, хотя я стараюсь, караулю закаты. Очень скучаю по тебе. Как жалко, что ты решила остаться в Ленинграде.

Сижу на ящиках около грузовика с привезенными нам консервами и жду начальство. Есть время написать, наконец. Зима была тяжелой. Барак не отапливался, находиться дома не хотелось, спали все одетые, да и с поставками продовольствия были проблемы. Постоянно хотелось спать и есть. Очень много народу из-за этого уволилось, уехало. А я решила остаться, я же знала, что будет трудно, мы же первопроходцы, им всегда было трудно. Но зато почетно. Да и домой бежать от работы, просить распределить тебя еще куда-то – не поймут. Начальство сменилось, вот жду теперь перемен.

Всю зиму трудились, бетон смерзался, рабочие ругались, я наряды не подписывала, получала выволочки от начальства, что задерживаю стройку. Но стояла на своем и не принимала некачественную работу.

Очень много сил уходит на выбивание из снабженцев в Управлении ремкомплектов для машин и механизмов, самые вредные люди у нас снабженцы. И они единственные в Управлении члены партии.