Игорь Платонов (Светослов) - КРЫЛЬЯ

– Когда же вас всех образумят? С утра пораньше упасть норовите…

А в квартире Ладогина Андрей и Анна собирались завтракать.

– Анюта! – крикнул Андрей, накрывая на стол.

– Я тута! – ответила Аня из-за его спины, и они расхохотались…

Они уселись за стол и принялись завтракать.

– Ну как глазунья? – спросил Андрей.

– Потрясающе, – ответила Аня, – Ты меня просто изумляешь.

– Это радует. Сейчас будем пить кофе.

Заварив кофе, Андрей опять спросил у Анюты:

– Ну как?..

– Ты просто напрашиваешься на комплименты, – весело ответила она. – Ну нет слов!

– И это греет, – отреагировал довольный Андрей.

Он попробовал кофе и спонтанно выдал:

– Я пью горячий хмель судьбы, – спиной – к стене, лицом – к рассвету…

– Гениально, – констатировала Анна, – Это откуда?

– Из глубины опальных душ…

– О, мы уже входим в роль? – она восхищённо посмотрела на своего избранника.

– Влетаем, Анечка; текст не забудь, – Феоктиста требует внимания.

– Он у меня уже в крови.

– Я верю в тебя…

Они допили кофе и начали собираться…

Уже на улице, садясь в машину, Аня спросила:

– Андрюша, а ты ничего не забыл?..

– Всё моё – с собой, – лаконично и ёмко ответил Андрей.

– Тогда – вперёд!

Андрей завёл двигатель и нажал на газ. «Форд» плавно вырулил на проезжую часть…

6.

Преображение

Тем временем на пустыре, в отдалении которого одиноко возвышалась небольшая старая церковь, уже расположилась съёмочная группа. Режиссёр давал наставления оператору:

– Лёня, бери сначала по центру. А дальше проезд делай. Потом смонтируем, как надо.

Подъехавший «Форд» Ладогина отвлёк Покровского от наставлений; из машины вышли Андрей с Анной.

– Рад вас видеть! – приветствовал их режиссёр.

– Мы тоже! – ответил Ладогин.

Покровский тут же обратился к подошедшей Анне:

– Так; Аня, давай к Татьяне – переодевайся.

Аня кивнула и направилась к визажисту. Татьяна достала рубище и всё остальное, необходимое для образа Феоктисты; затем, усадив Анну на раздвижной стул перед зеркалом, принялась её гримировать…

Андрей тем временем тоже менял обличие, превращаясь в Ловца с острова Парос…

Покровский, жестикулируя, давал ещё одну установку оператору:

– Лёня, вот как он появится в кадре – спокойно за ним, по ходу; а когда он к храму приблизится – резко вверх пойдёшь. Потом удачный дубль выберем…

– Кран-то не рухнет? – пошутил Лёня.

– Не рухнет, – автоматически ответил Покровский.

Он тут же нервно отреагировал:

– Что ты каркаешь под руку?

– Извини, Иваныч, – шутка, – произнёс Лёня.

– Нашёл время.

Лёня тут же продолжил рабочую тему:

– Я всё понял. Только мне же потом надо будет в церковь въехать.

– Ну и въедешь, – я знак тебе дам, – уже спокойно сказал режиссёр.

– Ну, я готов, – произнёс Лёня, настраивая камеру.

Тут возникла Анна в образе Феоктисты.

Покровский отвёл её в сторонку, оценил взглядом и произнёс:

– Ну что, Аня, неплохо… Только сначала – там, в церкви ты будешь без одежды, нагая, – в соответствии с историческим действием. Как только Ловец войдёт в церковь – сразу твой текст пойдёт…

– Я поняла.

– Ты пока накинь что-нибудь, а рубище своё Андрею отдай. Текст помнишь?

– Да, Сергей Иванович.

– Ну и отлично. Работаем.

Анна быстро прошла к микроавтобусу и скрылась в глубине салона… Затем она вышла в плаще, отдала рубище Андрею и направилась к церкви…

Прозвучала команда режиссёра:

– Поехали! Аня, исчезай в своей обители! Камера!

И Анна скрылась в глубине церкви…

Камера наехала на Ладогина в обличии Ловца.

Он побрёл по пустырю, превратившемуся в остров Парос…

Взгляд Ловца остановился на старой заброшенной церкви… И он вошёл в этот запустелый храм…

Нашёптывая молитву, Ловец осенил себя крестным знамением… И вдруг он увидел в углу отсыревшую густую паутину – от основания до верхней перегородки, как бы колеблющуюся от сквозняка… Он подошёл к этому загадочному месту и поднял руку, чтобы сорвать эту странную завесу.

Но внезапно его остановил призрачный женский голос, прозвучавший из-за этой завесы:

– Стой, человече! Не приступай ближе, стыждюся бо, яко жена есмь нага…

– Кто еси ты?.. И како в пустыне сей живеши?! – в изумлении воскликнул Ловец.

Он шарахнулся назад, и тут же услышал в ответ:

– Молю тя, поверзи ми одежду, и егда покрыю наготу мою, тогда елико ми Господь повелит, скажу тебе, яже о мне…