Арсений Соломонов - Путь по линии

– Я не девчонка… – Немного толкнув, Андрей обратился к Гансу. Этот жест только на секунду соединил две противоположности, у которых точка соприкосновения могла находиться лишь в момент толчка.

– Ну, в этом я ещё не уверен. – Хитро произнёс Ганс, зная, что стоит за этими словами – Так ты пойдёшь?

– А ты? С чего бы тебе идти? Ты же слишком примерный для таких игр.

– Да, пряников у меня много. Но это всё потому, что я всегда умел заметать следы или обойти самые опасные дела стороной. Иначе за что бы мне выделили грант на обучение в гимназии? – Тот гордо провёл ладонью по своему телу и нагрето улыбнулся.

– Это всё потому, что я не влипаю в неприятности. Не думаю, что на этой тарзанке случится что-то из ряда вон выходящее. – С задумчивым видом прибавил он.

– Если мы будем осмотрительны, то ничего не случится, и мы сможем повеселиться, как следует…

–Я сказал остальным, что ты придёшь, они обрадовались…– То и дело добавлял он аргументы в пользу любопытной затеи.

– Чему это? – Он удивился и резко остановился на полпути. – Мне рады?

– Ну да… – немного погодя добавил Ганс… – Тебя же за твои проделки вон как уважают – Ехидно усмехнувшись, Ганс подошёл ближе – Ты-то в воде дольше всех держишься, то из дома сбегаешь, то на корабле в далёкие дали вплавь ступаешь, то в лесу ночуешь несколько суток.… Не все так могут.

– Тоже мне дело! – Отмахнулся рукой Андрей – Вот если я чего стоящего начну вытворять, то да! А это я от безделья! – Так и вылетело на колючем языке слово обо всей сущности маленькой жизни и в сути, и в жути душевной, что таилась внутри.

– Ну, брось хвастаться, я знаю, ты хочешь прийти. Ты всегда так смотришь на остальных, как будто выход ищешь. Чем тебе не выход из скучного мира? Я уже сказал всем, что ты будешь, так что завтра к обеду, около скамейки.

Их провожали медленно уходящее солнце и красный оттенок, потерявшихся в поле солнечных лучей. Тогда Андрей почему-то остановился и, немного погодя, пока Ганс ушёл вперёд, вдруг спросил молчаливого Виктора.

– Слушай… – Тихо произнёс Андрей, пока Ганс был впереди дороги.

– Чего?.. – Удивлённо посмотрел Виктор.

– Как думаешь, стоит идти? – Вдруг почему-то поинтересовался он. – Предчувствие у меня плохое.

– Ты боишься, что Ганс опять расскажет взрослым, что ты творишь?

– Нет, не боюсь. Я знаю, что ему есть, что терять. Поэтому, пусть терпится направо и налево! Мне-то что…

– А чего тогда?

– Ну, ты просто всегда молчишь. Может, посоветуешь что.

– Я тоже пойду на тарзанку, если вдруг что-то почую, дам знать…– И тот дружелюбно подмигнул и улыбнулся, как только позволяла мимика лица.

– Ну чего вы там застряли? – Крикнул Ганс, уйдя далеко вперёд от стоящих на поле друзей. – Скоро солнце сядет! Нам нужно к ужину вернуться! – Сказал Ганс и начал держать шаг медленнее, чтобы уловить отстающие тени.

С опускающимся солнцем, они добрались по дороге и вновь попали в привычный детдомовский быт. Воспитатели уже вернулись из города и были так сильно заняты, что, по обыкновению своему, не заметили грустных лиц, передвигающихся по часовой стрелке. Дети зашли в дом и уселись в проходной, чтобы перевести дух. На выступе деревянной крохотной лестницы, на которой они часто сидели, как странники из далёких далей, были выцарапаны чёрточки маленьким железным гвоздём, который регулярно вырывался по собственной воле из щели дома.

Дверь между кухней и проходной была открыта и Андрей с ребятами могли прекрасно видеть и слышать взрослые разговоры воспитателей детского дома. Стены были красиво разукрашены детской принуждённой рукой, а лестничные перила у входа обрисованы разноцветной гуашью, которая томится в шкафу и всё ещё ждёт своих художников.

– Представляешь – Пронесся мужской голос сквозь раскрашенные фантазией и мечтами стены.

Александр Филиппович, на вид которому было лет пятьдесят, представлял собой сварливого старика, отдавшего жизнь науке. Он не очень любил детей и потому совмещал работу воспитателя детского дома с работой на кафедре. На его работе, судя по разговорам, было много студентов не очень умных. Но зато было много хорошо учащихся. Они часто приходили в гости к Александру Филипповичу, и он часто пил с ними чай. Судя по всему, так они выказывали своё уважение или истинное мнение в принесённом даре. Таковыми были шоколад или печенье, которое Александр Филиппович всё равно ел один. Не смотря на это, на вид он был очень несчастный, по его виду можно было предположить, что в мире не существовало ровным счётом ничего, кроме точных измерений и научных трудов, собранных одним человеком. Будто бы существовало только несколько учёных, которым стоило доверять, а все остальные лишь вели науку по неправильному и нелогичному пути. Эту точку зрения поддерживали и студенты, что учились лучше остальных.