Леонид Т - Черный рассвет (original mix)

– Алло, братан, ну че там с твоей мобилой?

– Да пока глухо, а что?

– Просто я тут с одним типом созвонился, и он готов посмотреть, – подбодрил я.

– Ну давай тогда минут через двадцать выходи, я подойду уже к твоему дому, – с надеждой предложил он.

Положив трубку, я «вбил» в телефонную книгу свой старый номер, который давно не использовал, назвал его «Коля Сотин» и сохранил.

На данный момент главной задачей было встретиться с Фитилем, чтобы потом уже не расставаться с ним, пока не узнаю конечную цель. Честно говоря, мне все это представлялось очередной «гениальной» сделкой Никитоса, после которой я долго буду угорать и в очередной раз объявлю его долбоебом, за что он опять обидится. Но на этот раз, мягко говоря, все пошло не совсем так.

– Ну че, где он, этот тип твой?

– Не знаю, надо звонить. Когда я связывался с ним в последний раз, он сказал, что будет в городе где-то через час. Тогда он ехал с работы, – соврал я.

– Ну давай звони тогда и спроси, бабки у него с собой?

Я достал телефон и стал набирать номер.

– Блин… прикинь, телефон выключен у него, – признался я.

– Да ладно. Он че, гонит? – расстроился Фитиль.

– Ты не кипишуй, может, едет где вне зоны доступа или батарейка села, ща включится.

– Просто я уже договорился с продавцом, что скоро зайду, – признался Фитиль.

– Да зайдем, не очкуй так, все будет!

– Что это за тип-то хоть?

– Коля Сотин, в параллельном классе учился, нормальный парняга такой.

– Ладно, в любом случае придется ждать. Мне там тоже из пары мест позвонить должны, сказать, будут брать или нет, – признался Фитиль.

Вот именно на это я и рассчитывал, потому что хорошо знал Никитку: не в его стиле было надеяться только на один вариант, поэтому у него всегда в запасе было несколько сценариев развития событий. Видимо, сказывались еврейские корни.

***

– Алло, Костян, ты? Я все по поводу трубки, будешь брать? – поинтересовался Никита. – Давай тогда у тебя на районе? Хорошо, я минут через двадцать пять там буду, – сказал он и сбросил вызов.

– Че за Костян? Я его знаю?

– Думаю, вряд ли, он сам с соседнего района, пару раз помогал мне плана замутить, а тусуется обычно в центре.

– Надежный хоть или очередной фуфлыжник?

– Не, Костян нормальный тип – серьезный. С блатными обычно тусуется.

– С этими блатными лучше не связываться, а то как с Оленем получится, кинут на бабки и скажут, что сам виноват, – напомнил я ему.

– Олень на то и Олень, чтобы его на лавэ крутили, – с усмешкой произнес Фитиль.

– Ну, в принципе, да – без лоха и жизнь плоха, – подтвердил я.

Тут Фитиль достал телефон и сделал вызов.

– Алло, Тем, ты? Давай я минут через сорок зайду за трубкой?.. В смысле с лавэ?.. Ну мне мобила нужна, чтобы показать ее… Ладно, давай я зайду и поговорим, – напряженно сказал Фитиль и положил трубку.

– Тема? Кто такой? – озадаченно спросил я, перебирая в памяти всех Артемов, каких только знал.

– Да не заморачивайся, его ты точно не знаешь.

Честно признаться, меньше всего мне хотелось лазить по этой сырой ноябрьской слякоти вместе с Фитилем. Но любопытство брало верх, и, несмотря на моросящий дождь и пронизывающий насквозь ветер, я продолжал петлять между мрачными серыми домами, через унылые дворы с ржавыми детскими площадками, походившими больше на декорации из фильмов ужасов, чем на облагороженные людьми участки земли.

Вообще наш городок представлял собой довольно угнетающую картину. Такая архитектурная смесь построек от богатых, царских полуразрушенных храмов и усадеб до строгих советских «сталинок» и «хрущевок», исключающих лишнюю «требуху». И все это было приправлено полным равнодушием девяностых к былому наследию, в результате чего разрушительная мощь времени нанесла свой отпечаток на уже видавшие виды постройки. Думаю, если взглянуть на наш город с самой высокой точки, то можно вполне отчетливо ощутить все прелести жизни, через которые проходили обычные горожане в разные времена. От крепостного права с печальными глазами крестьян без какой-либо надежды на будущее до советских репрессий, сметающих многовековые храмы на глазах все тех же «освобожденных» крестьян, в которых читался ужас. Но на данный момент еще отчетливо витал дух девяностых. Чувствовались какая-то хроническая усталость, беспомощность и безнадежность. Казалось, что в воздухе до сих пор стоит отчетливый запах пороха и крови от недавних перестрелок, которые устраивались бандитскими группировками в борьбе за сферы влияния. И было вполне естественно, что такая картина отражалась на лицах обычных людей, населявших наш небольшой городок. Складывалось впечатление, что их, изнемогавших от сильнейшего голода и холода, потерявших всякую надежду на жизнь, покинули силы, и глаза молят о том, чтобы лечь, сжавшись «калачиком», и забыться вечным сном. Все их естество говорило о поражении, и поражении прежде всего духовном. Особенно отчетливо это ощущалось именно сейчас, в начале ноября…