Леонид Т - Черный рассвет (original mix)

Делать нечего, надо было вставать и собираться в универ, потому что я знал: мама уйдет на работу только часа через полтора, а до этого, пока я не встану, она будет пилить меня.

Надо признаться, что я вообще не горел желанием учиться, и вот такие утренние «процедуры» стали происходить все чаще и чаще. Я не могу назвать точной причины отсутствия у меня интереса к учебе, но мне не нравилась ни моя специальность, ни направление, по которому я учился. Что касается вуза, то это был «середнячковый» филиал столичного технического университета. Поэтому перспектива проработать всю жизнь на заводе по специальности меня никак не радовала. Вследствие чего меня больше интересовал сам факт получения высшего образования, иными словами – наличие куска картона с надписью «Диплом», и абсолютно неважно, какие отметки стояли бы в нем.

– Алло, – ответил я на входящий вызов мобильника.

– Здоро́во, Колян, – послышался бодрый голос из трубки.

– Здоро́во.

– Ну че ты, собираешься там?

– Да, давай, как буду выходить, наберу тебя? – предложил я.

– Ок, тогда на связи, – послышалось на том конце провода, после чего положили трубку.

***

Звонил Колян – мой тезка. Он был, пожалуй, единственным человеком из всей моей группы, с которым я поддерживал близкие отношения. Со всеми остальными же я предпочитал общаться исключительно по учебе и в стенах вуза.

Что же касается Коляна, то это было «типичное побочное явление 90-х», или просто «гопник». Базар за уважаемых «старшаков», саундтрек из криминальной телепередачи на звонке мобильника, «блатнячок», низкокачественный русский рэп и древняя, дешевая попса в плеере. Одевался Колян тоже вполне предсказуемо: «цыганская» рубаха, заправленная в строгие темные классические брюки с еще более классическими туфлями из «кожзама», либо, естественно, в темный спортивный костюм с тремя белыми полосками, неудачно подделанный китайцами, в паре с грязными кроссовками все из того же «кожзама», все от тех же китайцев, все с теми же полосками.

Родители Коляна были обычными работягами, как и миллионы других наших соотечественников, живших ради «светлого будущего» своих детей. Его мамка работала в каком-то небольшом продуктовом магазинчике, а отец занимался ремонтом холодильников и время от времени злоупотреблял алкоголем, ругался с женой и периодически огребал от Колька, если начинал сильно газовать на его мать.

Жил Колючий (кличка Коляна), конечно же, по так называемым «неписаным понятиям криминального мира», которые всегда можно перекроить под себя в случае каких-то разногласий с остальными членами общества и перевернуть все в свою пользу, потому что так «по-пацански». Больше всего, судя по всему, Колек ценил в людях верность и преданность, а также чувство юмора с долей нездорового авантюризма, который зачастую мы направляли на весьма сомнительные поступки и действия. Единственное, что мне казалось странным, – несмотря на всю свою «быдловатость», Колян имел определенный успех у женского пола. Это при том, что он был далеко не Аполлон. Довольно тучное тело и маленькая голова, нос картошкой и кривые зубы – не самый козырный набор в общении с девушками, но Колючий каким-то невероятным образом мог расположить к себе и потом очаровать довольно недурных самок, как он сам выражался. Видимо, причиной этому была некая брутальность вкупе с уверенностью и напористостью в его взаимоотношениях со слабым полом.

Мне до сих пор сложно сказать, что нас с ним объединяло. Но в Коляне я увидел родственную душу – это несомненно, несмотря на то, что я практически никогда не слушал шансон и попсу, предпочитая им сначала рок, а потом электронную музыку. Одевались мы тоже по-разному, я больше предпочитал уличный стиль, например, джинсы или зауженные штаны предпочтительно с брендовыми кроссовками или ботинками и легкий пуловер или водолазку. На какие-то там «блатные понятия», откровенно говоря, мне было плевать, хотя в школьные времена какое-то время я тоже болел «блатной романтикой», но потом как-то это все отошло на второй план, а впоследствии и вовсе исчезло.

Наверное, все же меня привлекало в нем то, что ему, как и мне, было по большей степени наплевать на учебу, и у нас с ним оказалось практически одинаковое количество задолженностей и очень скверная посещаемость, так как нередко мы оба прогуливали пары или опаздывали с утра, проспав и появляясь то ко второй, то к третьей. Ну а может быть, потому, что в душе я тоже был «гопником» и просто-напросто тщательно маскировал это под слоем напускного похуизма.