Александр Коротаев - Деревенские рассказы

–Дались вам эти голуби. Лучше кроликов разводите. – Несколько раз пыталась мать отвлечь сыновей от тяги к голубям. Она так же, как они тревожилась и переживала за голубей, за детей тоже. Горько плакал по голубям Стёпка ещё раз. Взлетев ввысь, что не было даже видно точек, пара стала бить кувырки. Чёрный, как смола самец первый отбив кувырки, перед самой землёй взлетел и потянул к голубятне. Белоснежная голубка перевёртывалась через хвост, вдруг не взлетела, а глухим звуком ударилась об землю. Стёпа со всех ног мчался к месту падения голубки. Та лежала, распластавшись на траве и слегка дрожала в агонии смерти. Степан дрожащими от волнения руками, не веря случившемуся, поднял с земли её.

–Как же так? Как же так? – Причитал плача Степан.

–Всё, больше никаких голубей. Так никаких сил человеческих не хватит. – Строго сказала мать, как отрезала.

Прошло много времени с тех пор. Братья выросли, вырастили своих детей, внуки растут, подрастают, а любовь к голубям не прошла. Старший брат, выйдя на пенсию выстроил голубятню и завёл голубей. Голуби, это на всю жизнь.

Я не помню, как появилась эта собачка у нас. Назвали её Шариком. Низкорослый кобелёк на коротких кривых ногах, с умной мордочкой, с куцым обрубком хвоста.,. За его умную уточненную маленькую мордочку, со стоячими ушками его позже стали называть Шаршель, на французский манер. Не известно какие породы участвовали в его появлении на свет, но одну можно породу определить точно, это такса. Длинное туловище и короткие косолапые ноги явно выражали это.

Шаршель вырос очень хитрой собачкой, умел под мылиться к каждому из нас, показывая свою преданность и готовность честно служить хозяевам. В юности своей лаял даже на воробьёв, залетавших во двор поклевать зёрнышек у кур.

–Знаешь, почему он лает? – спросил меня старший брат: – Он лает на чужих воробьёв, заметь, своих он не гоняет.

Как же Шаршель их узнаёт? – удивлялся я.

–На то он собака. – говорил брат. Была у Шарика Дурная привычка, остаток охотничьего инстинкта, давил куриц. Его за это наказывали, били по морде, задавленной им же курицей хлестали веником, и тряпкой, не помогало, Шарик науку не воспринимал. Всегда делал обиженный не понимающий взгляд и уходил с достоинством в свой угол двора. Весь вид его показывал, какие же мы глупые, он же для нас старается. Но, своей охотничьей страстью не попускался, упрямился.

–Опять задавил курицу. Вот наказание какое то, и что с ним делать душегубом? Стёпа ты его посади на цепь, какую ни будь. Спроси у дяди Васи. На время, купим, как привезут в сельмаг. Курицу закопай. Шарика я в бане закрыла. – Говорила мне мама, собираясь ранним утром на работу.

–Привяжи этого паразита хоть на проволоку, что ли. Вздохнув тяжело, мама ушла.

Выспавшись, я встал, вышел во двор, умылся из бочки, что стояла под водосточным лотком.

–Пливет, молду моешь? Из щели приоткрытой калитки торчала голова соседского мальчишки. Алёшка не выговаривал букву р, вместо её у него получалась буква л.

–А, Алёшка! Заходи, сейчас чай пить будем. – Пригласил я Алексея.

–Ой, это чиво? – Алёшка уставился на лежачею по середине двора, задавленную Шариком курицу. Глаза у него округлились и застыли в оцепенении.

–Это Шарик поохотился – сказал я, повернув его к крыльцу дома, и тихонько толкая в спину, пытался скорее завести в дом. Алёшка смотрел на валявшую курицу как загипнотизированный, и упирался ногами, выставленными в немного впереди. Наваливаясь спиной на мою руку.

–Курица мёртвая, а перьев кругом. Ой кровь! Шарик чо, охотничья собака?

–Алёха! Ты зачем пришёл? – Мой вопрос вывел его из оцепенения

–Ты чо? Чо ты забыл? –затараторил он, возмущаясь моему вопросу. Мальчишка забыл о курице в один миг. Алёшка заходился в негодовании на меня. –Что вчера говорил? Что! Не помнишь? Что дураком прикидываешься?

–Алёшка, успокойся. Всё я помню. Сейчас позавтракаем, курицу похороним и будем мастерить тебе корабль.

–С парусом надо. – начал успокаиваться Алёшка.

Алексею совсем не давно пошёл шестой год. Детский сад в деревне не работал, родители с утра до вечера находились на работе, а дети как Алёшка были предоставлены сами себе. Склонялись по деревни, в поисках занятие.

Позавтракав мы взяли лопату, положили курицу в ведро, чтобы удобно было нести, выпустили скулившего Шарика из бани, пошли за огород в лесок. Шарик виновато тащился за нами. В лесу пытаясь перелезть через свалившееся поперёк тропинки сухое дерево, отчаянно скрёб задними лапами об ствол преграды.