Эмануил Бланк - Реванш

Мэнли только пожал плечами. Внезапно лимузин притормозил. Зальцман вытянул шею, пытаясь разглядеть причину.

– В чём дело? – спросил он шофера.

– Простите, сэр. Полиция только что закрыла перекрёсток. Вроде везут кого-то очень важного.

Впереди пролетела колонна чёрных лимузинов и джипов с многочисленным полицейским сопровождением. Из открытого окна первого автомобиля на город смотрел бесстрастный человек в расшитой позументами военной форме. Он отвернулся, и стекло медленно опустилось.

– А может, это тот самый китайский генерал, как его?

– Кюнг, – проворчал Зальцман. – Ему мало сорвать мой завтрашний рабочий день, он и сегодня в пробке держит.

– И как вся эта каша заварилась?

– Я и сам до конца не понял, – признался босс. – Какой-то умник в генштабе США решил, что получится отличный пиар, если один из их генералов сыграет Наполеона. Совет директоров «Реванша» такой рекламе был только рад, они носились всюду с этой идеей. А тут, глядь, и российские генералы тоже подтянулись, потом индийские. Теперь у них, видите ли, конкурс. У этих военных шишек свои лоббисты. Они пытаются всеми правдами и неправдами склонить наш совет директоров на сторону своего кандидата.

– Лоббисты, говоришь? Наверное, и денег там немало крутится? – предположил со вздохом Мэнли. Он представил себе миллиарды, которые будут влиять на их работу на кастинге высших командиров «Реванша».

Лимузин поехал дальше. Посмотрев на дорогу, Зальцман закрыл перегородку к шофёру и, понизив голос, промолвил:

– Ты даже не представляешь, какие деньжищи. И, по-моему, именно китайцы собираются утереть нос всем остальным. С этим Кюнгом все уже носятся как с суперзвездой.

– А почему же один из этих генералов на самом деле не может стать Наполеоном? – не понимал Мэнли.

– Да ты их видел? Из любого пня выйдет более подходящий Наполеон. Если протолкнут кого-то из них, можем подыскивать себе новую работу.

– Я думаю, совет директоров с тобой не согласится и начнёт, обязательно начнёт подсовывать нам проплаченных кандидатов: слишком уж ставки высоки. Они дальше своих носов ничего не видят! За эти гигантские откаты они рискуют сорвать главное! Успеха можно добиться, только если зрители поверят. Поверят всецело. Малейший компромисс с главной фигурой – и всё полетит к чертям! – Зальцман расстроенно вскинул руки.

С Мэнли на секунду спала его привычная непроницаемая маска, и он усмехнулся:

– Не переживай, мне тоже хочется утереть нос совету директоров. Ладно, может, этот субъект из психушки оправдает мои надежды?

Наконец лимузин остановился перед обширным комплексом больницы Беллвью. На секунду метель окутала выходивших из авто. Пряча лицо в воротник пальто, Зальцман быстро последовал за Мэнли.

Внутри больницы всё было серо и стерильно. Мэнли и Зальцман прошли по длинным коридорам и достигли входа в психиатрическое отделение.

Их встретил молодой, высокий и полный энтузиазма санитар.

– Мистер Мэнли! И, я полагаю, мистер Зальцман? Рады вас видеть! Меня зовут Джереми. Его величество ждёт!

Подпрыгивая от возбуждения, санитар подошёл к широким дверям, ведущим в отделение. Зальцман искоса посмотрел на Мэнли. Тот только пожал плечами.

Джереми взмахнул карточкой перед электронным замком, и двери распахнулись. Охранник, сидевший у входа, лениво поднял глаза. Увидев Джереми, он кивнул в знак приветствия и снова углубился в свой планшет.

– Послушайте, э… Джереми! Не будем терять времени! Что вы можете рассказать об этом Наполеоне? – спросил Зальцман.

– О, мистер Наполеон отличный парень! Необыкновенная личность! Знаете, бывает, что я сам начинаю ему верить.

– И вы действительно не знаете, кто он на самом деле?

– Ну, мистер Зальцман, вообще-то я не вправе обсуждать пациентов, но, между нами, там и обсуждать нечего. Уверяю вас, мы сделали всё возможное, чтобы узнать, откуда он взялся.

Зальцман смотрел себе под ноги, чувствуя себя не в своей тарелке. Некая мысль пришла ему в голову:

– Послушайте, э… ещё один вопрос. А как мне с ним разговаривать? То есть мне притворяться, что он на самом деле… Или может…

Джереми рассмеялся:

– Не волнуйтесь, мистер Зальцман. Пациент понимает, что всё это невозможно, но он не может не чувствовать себя самим собой. Притворяться или обходить тему стороной не нужно. Вот мы и здесь!

Широко улыбаясь, Джереми указал на дверь в комнату отдыха пациентов.

В этом обширном помещении с окнами, выходящими на Ист-Ривер, белым было всё: стены, мебель, освещение. В дальнем конце Зальцман и Мэнли увидели человека, стоящего у окна. Хотя был он одет как пациент, его манера, властная осанка и даже рука, заложенная за борт халата, не оставляли никаких сомнений, что перед ними – Наполеон. Зальцман даже приоткрыл рот, удивлённо подняв брови.