Александр Вовк - Тепло лютых холодов

В советское время поступили более рационально! Оно и понятно! Насколько неразумно в одном роддоме содержать фактически два, из которых один всегда пустует! Зато с подачи прессы наша страна тогда гордилась невиданными достижениями в области перинатальной медицины. И люди этому верили! Как же иначе, если никто не оспаривал?

Но вернёмся к Алексею. Убежденный в естественности родов, он лишь ждал, ждал и ждал, когда же в их семье свершится долгожданное чудо природы. И пребывал в каком-то пристукнутом состоянии, смутно подозревая, что роды Людмилы проходят как-то неправильно. Это сильно тревожило, но Алексей по-прежнему лишь ждал, метался, пугался своих назойливых и самых страшных мыслей, дурных предчувствий, каждого появления в вестибюле безразличного к нему персонала, и опять ждал, ждал…

Он верил в природу! Верил в готовность жены рожать – ведь это уже второй раз! Верил в медиков. А им, как выяснилось позже, всё происходившее было не только привычно, но и безразлично. Потому до поры они ничего не предпринимали, чтобы не связывать подходящую к концу смену с очень трудной роженицей – пусть она достанется коллегам! И они действительно ничего не делали до тех самых пор, пока на своё дежурство не заступил сравнительно молодой, но энергичный врач Лурье. Он-то и спас положение. Едва появившись, так всех закрутил, что персонал по этажам и коридорам стал не бегать, а летать:

– Вы что? Совсем от безделья обалдели! Почему она до сих пор не родила? – гремел повсюду его злой голос. – Вы собрались здесь, чтобы потерять роженицу и ребёнка? Ведь давно воды отошли! Точно обалдели! Всех под суд отдам, если что… Немедленно на стол! Готовьте кесарево… Черт вас всех на мою голову! Где кислород? Вы сантехники, а не медики! Это чьи анализы вы мне подсовываете? Это же Петровой анализы! Всё перепутали! Никакой совести! Почему до сих пор…

На одиннадцатый день счастливый Алексей, так и не понявший сути происходившего, забрал домой и жену, и сына Ванюшку, потянувшего при рождении на четыре шестьсот. И началась в семье другая жизнь. Сменились приоритеты. Изменился распорядок дня.

Постепенно существование семьи входило в иную колею, рассчитанную и на маленького человечка, занимавшего всё внимание семьи.

А через месяц небольшой городок потрясла новость – Лурье арестовали.

Оказалось, что из соседнего города Гусев ночью к Лурье примчались обезумевшие от горя родители некой школьницы. Они умоляли спасти погибающую дочь доктора, ставшего широко известным благодаря реальным успехам в самых трудных гинекологических операциях и незабвенному женскому телеграфу. Дочь, школьница восьмого класса, тайно от родителей решилась на аборт у какой-то бабки. И лишь когда возникло обширное кровотечение, и делать что-то оказалось поздно, о беде узнали и подключились родители девочки. Лурье они как-то уговорили, но спасти девочку и он не смог. Было слишком поздно.

Когда в Черняховске над Лурье проходил суд, женщины, многим из которых он спас когда-то и погибавших детей, и их собственную жизнь, весьма активно требовали освобождения врача от ответственности, часами дружно выстаивая перед зданием суда. Но когда же наши власти прислушивались к мнению населения? Лурье получил огромный срок, будто он сам и стал инициатором подпольной криминальной операции.

Вина на нем, конечно же, была! Это – бесспорно! Если бы в интересах умолявших его родителей он не продолжил скрывать от всех уже произошедшее… Если бы успел привезти девочку в свою операционную и сделать всё официально… Если бы не взял какие-то деньги от родителей, то приговор был бы другим. Но всё сложилось наихудшим образом…

Пришли первые дни декабря. Главной проблемой для всех остались жуткие морозы. Не имея иных возможностей, люди стали как-то не только приспосабливаться, но даже привыкать.

Печное отопление в старой немецкой квартире Алексея, ранее сильно осложнявшее жизнь, осложняло ее и теперь, и всё-таки спасало, поскольку позволяло поддерживать температуру, приемлемую для младенца. Может, и не стоит вспоминать неприятное прошлое, но для красивой и весьма прожорливой кафельной печи уголь, заготовленный с осени, Алексею приходилось таскать в вёдрах из подполья на третий этаж. И без того обеденное время не велико, а тут еще попутная тренировка всякий раз. Да было бы, что таскать, а то ведь запасы, не рассчитанные на сильные морозы, стремительно истощались. И «помог» кто-то, как у нас говорят! Будь ему неладно!