Ольга Краузе - Слобожанские пасторали. Повесть

– Вам повезло! У меня как раз последняя упаковка творога для вас и осталась. Будете брать?

– Ой, спасибо! Теперь уж точно не зря съездила! А я-то как раз переживала, что сегодня останусь без вашего творога. Конечно буду брать. А яйца кончились?

– Штук пять осталось, да вы больше и не брали никогда.

– А куда мне больше, я ж насквозь самостийная.

Обменяли товар на деньги, деньги на товар и молочник дальше по вагонам побежал остатки продавать.

А парнишку в черном капюшоне трясло не на шутку. Его такие ломки одолели, что хоть об стенку головой или, как Анна Каренина, под колеса поезда кидайся. А у бабки в сумочке деньги. Он сам видел, как она у дядьки в белом фартуке чего-то покупала. Сколько там у ней? Хватило бы на дозу. «Сейчас, сейчас» – бормотал он, сжимая в потной ладони монтировку, удачно свистнутую у работяг путейцев на платформе перед посадкой в поезд.

Идет Захарка домой, не идет – на крыльях летит и думает: «До чего работа на чужого хозяина человека портит. Он при этом напрочь забывает, что сам себе хозяин. Ну вот зачем он столько лет вкалывал на этой птицефабрике? Полтора месяца прошло, как на вольных хлебах, а уже кредит скоро отобьет. Люся заработок прислала, он его в том же банке на три месяца на депозит положил. К маю, как все просохнет, будет на что и балки потолочные поменять, и печку поправить, и крышу перекрыть, и стяжку по фундаменту… Идет он по тропинке, траву зеленую, пробивающуюся из под снега, по пути дерет кроликам на угощение, а поперек дороги, лежит окровавленная бабка, та самая, которой он сегодня последнюю упаковку творога продал. И кругом никого.

Подхватил Захарка бабку (вроде живая, стонет) и понес к трассе, попутку до больницы ловить. Там у него кум фельдшером.

Поселковая больница маленькая, стационарная, десять коек без ночлега. Кум бабку оглядел, первую помощь оказал, полицию вызвал. Пока она там на койкоместе лежала, Захарка домой сгонял, скотине сена освежил, подстилку поменял и обратно, в самый раз к полицейскому дознанию подоспел. А служивым налет на бабку, это ж не преступление века. Бабка, слава Богу, жива, очухалась, показание с нее выспросили. И что? Где они этого ханурика будут ловить? Не объявлять же операцию перехват по всей ветке Харьков-Лозовая, без конкретной ориентировки на личность? Бабка, она старая, головой стукнутая, не в своем уме бредит про налетчика в черном капюшоне, лица не видела. А в черном капюшоне может быть, кто угодно и в первую очередь тот, кто ее подобрал. Тем более, что он сперва куда-то свалил, а потом явился, как ни в чем ни бывало. Явно переоделся, кровь пострадавшей с себя смыл, награбленное заныкал и теперь сухим сучком прикидывается.

– Ваши документы!

– Документы дома, я их с собой не таскаю.

– Значит можем проехать к вам домой. А где вы сегодня были в четырнадцать часов?

– Ехал в электричке.

– Вместе с потерпевшей?

– Нет, бабуся ехала сама по себе.

– А пройдемте-ка на опознание.

Подводят Захара к бабке:

– Гражданка потерпевшая, вы узнаете этого человека?

– Это молочник, я у него постоянно в электричке творог и яйца покупаю.

– Так это ж он вас и стукнул, и ограбил.

– Зачем же вы на человека наговариваете, это вовсе не он!

– Значит так, гражданка потерпевшая, или мы оформляем состав преступления и пакуем вашего молочника, как налетчика, или налета не было, вы упали, сумку потеряли, с дамами вашего возраста такое часто случается.

Нелли Николавна не вчера родилась и не в оранжерее созрела. Ей невинного за решетку сажать резону нет, а труженикам уголовного розыска за каким-то хануриком ради пристукнктой бабки гоняться просто лень.

– Конечно, сама упала, в голове помутилось, наверное давление… Извините за беспокойство.

Служивые и отвалили.

Хорошо, что полицейская реформа еще пока рулит. Удалось Захарке от уголовки отвертеться. Старые бы менты вцепились в него мертвой хваткой. Пришлось бы все накопленное им на откуп нести. А эти не успели своей власти распробовать, да и побаиваются борзеть. Не за себя Захарка перетрухнул. Как представил дома скотину голодную, не доенную, да по колено в навозе, как подумал про Люсю, которая выйдет вечером в skipe, а его нема… Он, конечно, видел по телевизору, что и у американцев первый подозреваемый тот, кто обнаружил жертву, но вот не вспомнил об этом, когда окровавленную бабку подбирал и в больницу ее тащил. А ведь он там последний шел. Наверняка были те, кто перешагнул или просто отвернулся от несчастной от греха подальше. Но таким уж Захарка уродился, что случись это снова, он бы снова мимо не прошел.