Егор Шевелёв - Узник острова Rikers Island. Американский дневник

После этого опять начал звонить адвокату, в итоге удалось дозвониться и сообщить новость. Он тоже никак не ожидал такого поворота событий. На этом всё. Точка. Не получилось. Он сделал всё возможное. Теперь меня ждут другие адвокаты безразличные и бездушные. Адвокат даёт мне рекомендации по поводу моих будущих действий на той враждебной стороне океана. Слушаю, думаю. Затем благодарю его и прощаюсь.

Возвращаюсь в хату. Присаживаемся на дорожку. Год провёл я в Курдало. Год жизни в этом тюремном корпусе. Сколько людей я проводил за это время; теперь провожают меня. Сегодня я покину это место и больше никогда сюда не вернусь. В глубине души мне осточертело здесь сидеть, давно хотелось путешествия. Впереди новые столь же печальные горизонты. Новые люди, места, еда, приключения. Я готов, кладу несколько оставшихся купонов на мороженое в карман, беру сумку, вешаю солнцезащитные очки на воротник своей тенниски и выхожу.

На мостике прощаюсь с нашими жаворонками, которые не спят в этот ранний час. Спускаюсь с третьего этажа на второй. Навстречу идёт мент, чтобы забрать меня – я и так больше положенного с этими сборами и звонками задержался. Он видит идущую процессию (меня с сумкой и провожающих) и возвращается. Я останавливаюсь на втором этаже и иду прощаться с ещё одним человеком. Полтора года я провёл вместе с ним в двух тюрьмах: на Косе и в Курдало. Он не спит, слышал мою фамилию по громкоговорителю. Прощаемся быстро, без лишних эмоций. Отдаю ему на прощание купоны на мороженное (в моей хате мороженное не любят). Вряд ли мне ещё когда-либо увидимся в будущем. Его страна далеко от Украины, Греции и США. В наших краях её название вызывает непременную улыбку, ведь это – Гондурас. Никогда бы не мог себе представить, что подружусь с настоящим гондурасцем. Спускаюсь вниз, к решётке и двери, на первом этаже. Оглядываюсь. Последние рукопожатия, пожелания. Мент открывает дверь, я выхожу. Поворот налево. Я больше не оглядываюсь. Теперь настало время смотреть вперёд. При этом не снимая солнцезащитных очков. Почему-то очень хочется смотреть на забирающих и встречающих меня американцев Сквозь тёмные поляризованные пластмассовые линзы. Не могу объяснить, почему именно так. На пропускном пункте я не одинок. Кроме меня, сегодня на экстрадицию «подняли» одного албанца. Английского он не знает, кое как объяснились на греческом. Его экстрадируют в Таиланд за наркотики. На моё объяснение об Америке и компьютерах он воодушевлённо отвечает «поли кала» (очень хорошо). Кроме судей и министров, никто здесь янки не любит. Отдаём пропуска, проходим к отделению выдачи вещей. В моём пакете, принудительно сданном на хранение, осталась лишь одна зимняя куртка. Новые перчатки и шапку, которые я сдавал вместе с курткой, украли менты. Я не удивлён и совсем не опечален. Это кажется здесь таким естественным. С трудом упаковываю куртку в сумку и иду к окошку выдачи денег. Получаю на руки свои 500 евро с мелочью. Хоть деньги не покрали. Давненько я не держал наличности в кармане, не потерять бы. Не так давно получил из дома денежный перевод, планирую прожить на него всё лето и осень до ноября. Не сложилось. Проходим металлодетектор. Выходим.

На улице нас дожидается автобус. Ложим вещи в багажник, садимся в салон, в клетку для заключённых. Наручники на нас не надевают. Очки то и дело норовят выпасть из воротника. Трогаемся. Около 11 утра. В салоне мы вдвоём. Албанец пытается меня подбодрить, но у него самого вид не очень весёлый. Едем. Хочется поскорее покинуть эту страну. На дорогах пробки. Скоро я увижу самых настоящих американцев, при исполнении. Интересно, они будут белыми или неграми? В форме или гражданской? Молодой греческий мент, сидящий впереди нашей клетки, принялся писать наши бумаги. Факт моей экстрадиции в Америку его потрясает. «Поли лефта, филе?» (много денег, друг) – спрашивает он меня. Молчу. Надо приучать себя молчать и не оправдываться.

Как бы в самолёте при взлёте не начали болеть зубы. Два года без стоматолога на пошли им на пользу. Надеюсь, амеры забацают мне голливудскую улыбку. Или хотя бы поставят пломбы. Вспомнился фильм «Поймай меня, если сможешь» Спилберга. Тот момент, когда Фрэнка Абигнейла экстрадировали из Парижа в Америку. Лично меня Париж не «сдал». В то время, когда меня разыскивал Интерпол (о чём я и не подозревал) я гулял Елисейскими полями, забирался на Эйфелеву башню, созерцая головы беспечных парижан, и успешно вернулся домой «жэ тэри Париж! ***, Греция».