Вячеслав Морочко - Житие Блаженного Бориса

Уже возвели стены и барабаны куполов, когда обнаружились подозрительные трещины. И опять – комиссии, и новый пересмотр смет. А в одну из июньских ночей главный купол обрушился внутрь, увлекая за собой один из малых куполов и пять боковых сводов. Снова вопли и заседания комиссий. Споры и взаимные обвинения, длились несколько лет. Наконец, постановили Собор разобрать и начать копать котлован для фундамента на новом месте, а старые материалы использовать для нужд казачьей столицы. Так и поступили.

Когда начали рыть котлован, обнаружили забытый склеп протоирея, руководившего закладкой первого варианта собора. Храм строили так долго, что о тех временах (до нашествия Наполеона) вообще успели запамятовать. Но вот возвели новый фундамент и на соборной площади обнаружили шестьсот тысяч штук кирпичей, которых нужно было заложить в основание фундамента, но почему-то не заложили. Началась новая серия комиссий, взаимных обвинений и поисков виноватых. Опять пошли разбирательства, обвинения в воровстве и головотяпстве . Думали и рядили, что делать. В конце концов, проект снова перекроили – фундамент укрепили, а надземную часть облегчили на двадцать тысяч тонн. А в 1905 году строительство, наконец, завершили. Из-за Русско-Японской войны торжественное освещение собора прошло незаметно. Во время гражданской войны снаряд повредил купол. Произошло похищение ценностей и икон. По требованию новой власти с крыши и куполов сняли золоченую медь и не сразу смогли заменить ее кровельным железом. Собор стал открыт для стихий – началось разрушение. Подвалы храма начали использовать для хранения керосина и зерна для пивоварения. Закрыли фонтан, где святили воду, а заодно и сам храм. Расстреляли архиепископа, а других священнослужителей выслали на «Соловки». В первые дни фашистской оккупации, по просьбе казаков, собор открыли для богослужения. Молящиеся приходили в форме, в папахах, звенели шпорами и ножнами шашек.

После войны служба в храме продолжалась в тлеющем режиме. Участвовали одни старики; молодых брали на учет, как неблагонадежных. Собор медленно сам собой разрушался.

От томительного рассказа, звук которого, казалось, то приближался, то отдалялся, разболелась голова. Перечисление собранных вместе досадных ошибок, глупых недоразумений, сотканные из невежества и подлости преступления казались надуманными, раздражали и возмущали нарочитой предвзятостью. Скоро мне показалось, что на соборной площади я остался один. Не было даже обычных в таких местах голубей и голубок. Только мой «хвостик» продолжал торчать на краешке ока. Дело шло к двум часам дня. Мне пора было – в крематорий.

Не знаю, то ли рассказ об Аксайском Соборе, то ли что-то еще навеяло дурные предчувствия. Теперь удивляло, как накануне я мог быть совершенно спокоен. Видимо, просто, убаюкал себя, понадеялся на авось, хотя никаких серьезных предпосылок для этого, не было. Теперь я совершенно не представлял себе, что меня ждет и только сильнее нервничал. Да еще этот «хвост» раздражал.

Было ровно два часа дня, когда я переступил порог конторы. В зале, казалось, все было, как вчера, но что-то подсказывало, это – не так: что-то все-таки переменилось. Клиентов, как и вчера почти не было. Что бы побороть робость и нехорошие предчувствия, я с деланной бодростью спросил: «Где же ваши клиенты?! Что, люди перестали умирать?»

– Да нет, людей хоронят, как раньше на кладбище. А нас, наверно, скоро закроют. Жители не хотят, чтобы их жгли, как дрова.

Голос был незнакомый. Я заглянул в окошко. Сегодня за стойкой сидела блондинка с белой повязкой на голове.

– Извините, вчера я здесь видел другую девушку. Она мне назначила встречу.

Я протянул квитанцию. Взяв квитанцию, блондинка пробежала глазами журнал у себя на столе, и пожала плечами. «У меня такого заказа нету».

– Не у вас. Регистрировала девушка с темными волосами.

– Где вы видели в нашем городе темноволосых?

– Не знаю, может быть, она крашеная?

– Ну, вы даете!? Кто ж будет краситься под нерусскую!?

Я почувствовал слева от себя движение и, повернув голову, узнал вчерашнюю «тетю-Мотю». Она тоже подержала в пальцах квитанцию и важно сказала: «Не-е, таких не было!»

Возможно, блондинка хотела прийти мне на помощь: «Вы не помните, какой вид захоронения?»

– Да вот же, читайте, в квитанции написано: «Все сызнова»!

– Как, как?! «Все сызнова»!? Вы что меня за дурочку держите?

– «Тетя Мотя» смотрела сочувственно. «Вы потеряли маму? Какая она из себя?»