Вячеслав Морочко - Житие Блаженного Бориса

– Товарищ полковник! Мы замерзаем!

– Молчать! Разве вас не учили, что Генерал Мороз во все времена воюет на русской стороне. Вы что не русские?

– «Мы разные. – бухнул я. – Поглядите же, что там творится!»

Мне показалось, высокий капитан Строев опустил глаза.

«Какой-то не наш курсант!? – удивился полковник, – А ну, как там тебя?

«Паланов», – подсказал Строев.

«Балванов»! Смотреть мне в глаза»!

«А что, идемте-ка глянем, как поживает будущее офицерство», – ухватился за предложение бригадир, сидевший против усатого.

«Господи! Какое из них офицерство!? – скривил губы полковник. – Смотреть тошно: сброд, обделавшиеся маменькины сынки,! Что б они все перемерзли!»

Перед глазами у меня все поплыло. Я опустился на коврик и взглянул на полковника. В глазах, точно отключили свет. Все, что происходило потом, узнал от других. А происходило вот что.

Ко мне подскочили почти все, кто находился в палатке. Но фельдшер (старшина), уже делавший массаж сердца, сказал: «Все в порядке. Помогите перенести ближе к печке» Они положили меня на лист асбеста, когда заведовавший теплом солдат вскрикнул: «Ах ты, гадина! Брысь! Сейчас я тебя…»

«Мыши?» – спросил комбат, помогавший нести.

– Шушира всякая бегает.

Строев поднял с пола шинель, которую свалили со стула, когда меня перетаскивали и, надев в рукава, сказал: «Я все-таки пойду посмотрю, что там творится. Кто со мной?» Пошло большинство офицеров, бывших в палатке, колхозный бригадир и солдатик, которого он с собой притащил. Не подал свой голос только полковник Гайдай. Странно, о нем, просто забыли, будто его тут и не было.

Через пол часа у лагерных палаток уже мелькали фонарики (опустился вечер), шумела санитарная машина, слышались голоса – шла эвакуация курсантов. Оставаться в холодных палатках при таком морозе было немыслимо. В голой степной местности (на краю полигона) не было дров для печурок, если не считать ворованных. Для деревни их завозили из соседнего района. Курсанты перед учением не успели получить зимнего обмундирования. Ребят бил озноб. Они выглядели апатичными заторможенными, некоторые теряли сознание, бредили.

Тех, что посильнее уводили в деревню, – бригадир распределял их по хатам. Тех же, кто уже не стоял на ногах, санитарная машина перевозила в жарко натопленную палатку лазарета. Когда очередь дошла до Кругляка, машины не оказалось: она только что увезла очередную партию. Разгоряченный капитан Строев сняв шинель и накрыв ею старлея, направился в соседнюю палатку. И тут прибежал солдат из «обслуги». «Товарищ капитан, там – еще один офицер нашелся!»

– Где нашелся!?

– Там же где – Кругляк!

– Почему его сразу не видели?

– Наверно оттого, что на животе лежит.

«Ну и что с того, что – на животе?» – ворчал комбат, возвращаясь в первую палатку.

Второй офицер действительно лежал на животе. При свете фонарика сразу было трудно его разглядеть. Видно было только, что за время, пока Строева не было, человек стянул с Кругляка шинель комбата и сам в нее завернулся. Когда его тронули, он стал рычать и ругаться.

«Ух ты?! Ух ты!? – высоким голосом завопил солдатик, узнав, лежавшего.

«Боец, выйдите, взгляните, идет ли машина?» – приказал комбат.

Когда солдатик вышел, Строев посветил на лицо рычавшего.

«Отставить свет!» – топорща усы, заорал полковник Гайдай. Он сделал попытку встать, но, привстав, запутался в шинели комбата и сел прямо на живот Кругляка. Тот громко ойкнул и тоже очнулся. Узнав командира взвода и почувствовав запах спиртного, полковник выразил строгим голосом удивление: «А этот пьянчуга, что здесь делает?!» «А вы, что здесь делаете, товарищ полковник !? – спросил не менее удивленный комбат. Полковник огляделся и, видимо, ничего не поняв, еще раз попытался встать. Строев подставил руку, и на этот раз получилось. «Где я?» – спросил полковник, вырывая из рук комбата шинель. «Извините, это – моя сказал Строев.

– А моя где?

Строев все больше смелел

– Там, откуда вы приползли.

Приполз!? Что со мной?

И вдруг, вспомнив, ойкнул: «Мокрица!»

В этот момент вбежал солдатик: «Товарищ капитан, пришла санитарка!

– Фельдшера ко мне!

– «Ах ты поскудник! – закричал на солдата Гайдай. – Это ты угрожал мне поленом?»

«Это не он», – сказал Строев, делая солдатику знак, чтобы исчез.

– А ты откуда знаешь!?

– Видел.

– Никому не расскажешь?

– Нет.

– Уж пожалуйста!

«Полковнику – одеяло, для старшего лейтенанта – носилки! – приказал комбат появившемуся фельдшеру. – Побыстрее! – и тихо добавил: – А то мы все тут превратимся черте во что».