Татьяна Летова - Жизнь понарошку

– Ты хочешь конфеты и денежку?

При слове «денежка» левая бровь малышки поползла куда-то вверх. Девочка улыбнулась и тут же забыла обо всем.

– Конечно, хочу, Диночка.

– С одним условием: ты ничего не будешь рассказывать маме. Марина не виновата, ты сама ушла из магазина. Я дам тебе конфеты и денежку, но если узнаю, что ты проболталась, приду и тут же заберу!

– Хорошо, Диночка.

Наш бартер состоялся. Я отдала шантажистке конфеты и сдачу от них. И как только Марина вышла из магазина с авоськой, в которой лежали продукты, мы с Аринкой довольно махали ей руками у входа.

– Сестренка, я пошутила, – ласково обратилась Арина, – конечно же, я ничего не буду маме рассказывать. Я пошутила.

Пока Аринка жевала ириску по дороге домой, Марина с восхищением посмотрела на меня:

– Как? Слушай, подруга, как у тебя получилось поговорить с этой маленькой мерзавкой? Я думала, что мне наказания не избежать. Знаешь, мне кажется, у тебя талант, ты педагог от Бога! По-моему, тебе надо идти в педучилище после восьмого класса.

– Знаешь, Мариш, мне мама тоже говорит об этом. Но я не знаю, сомневаюсь еще.

– Да ты прирожденный педагог. Смотри, как сладила с Аринкой, а она у нас еще та врунишка. Мама бы, конечно, поняла меня, но получила бы я хорошенько.

– Да что тут уметь-то, – уверяла я подругу.

Знала бы Марина, каким бессовестным путем мне удалось добиться послушания от ее младшей сестры. Но я и сама начинала верить в то, что я доморощенный Макаренко и прирожденный Сухомлинский. Мне захотелось закрепить успех, вот только как?

Мы, наконец, пришли во двор, где жила моя подруга. Советский уютный дворик, заставленный машинами автовладельцев. Однако места для игр детям было тоже предостаточно. Во дворе располагалась детская площадка. Там была песочница, истоптанная детскими ботиночками, качалка с облупившейся краской и небольшой деревянный домик с окошком. Вся эта красота стояла под высокой ивой. Дерево опустило свои длинные гибкие веточки прямо на детскую площадку, словно прикрывая тех, кто там копошился, как муравьишки. А копошились там три мальчика и две девочки. Они были примерно одного возраста. Лишь один мальчик заметно выделялся по росту. Он был на голову выше своих друзей, но играл в песочнице с не меньшим интересом.

– Динка, а давай проверим твои педагогические способности, – предложила неожиданно Маринка.

– Как это?

– А попробуй организовать этих жуков. Как воспитатель Аринкина. Ты же видела, как она с ними на прогулке играет.

Я начала рыться в анналах памяти и вспоминать, что такого запоминающегося я видела в детском саду, когда мы приходили за Аринкой. Память сыграла со мной злую шутку. Именно в тот момент, когда надо было блеснуть умениями и укрепить позицию недавнего победителя, я ничего существенного вспомнить не могла. Но, улыбнувшись и подмигнув Аринке, я ответила:

– А, легко! Иди посиди на лавочке, пока я буду воспитывать этих карапузов.

Я взяла за руку Аринку и, пока мы шли с ней к песочнице, я обратилась к девочке. Я чувствовала, что поступаю неправильно, но назад дороги нет. Во рту у малышки бешено и остервенело пережевывалась ириска, купленная мною. Мы шли с Аринкой, как идут на последнее задание, почти на подвиг, два единомышленника.

– Арина, хочешь быть вся в родинках, как твоя мама?

– В каких еще родинках, Динка? – спросила девочка, и я закрепила свое мнение о том, что она тогда в магазине наврала мне про шоколадные пятнышки на лице у мамы.

– В шоколадных родинках.

– А-а-а, поняла.

– Помоги организовать своих друзей из песочницы, и я принесу тебе из дома шоколадку.

Шоколад во времена моей юности был явлением редкостным. Но моя мама иногда приносила с работы это лакомство. Я понимала, что нельзя одержать победу без бессовестного договора с маленькой хитрюгой. Она любит сладости и скорее всего за шоколадку построит полк друзей. А мне надо произвести окончательное впечатление на подругу, которая итак пребывала в эйфории. Я, конечно, как человек совестливый, попозже сознаюсь во всем вранье и подкупе ее младшей сестренки, но пока я не хотела этого делать.

Аринка некоторое время общалась с малышней. Я заметила, как в ход пошли ириски. Только один мальчик все время подпрыгивал на месте, но, получив конфетку, он успокоился. Потом она махнула мне рукой. Я подошла к детям. На меня смотрели шесть мордашек, перепачканных песком. Все шестеро жевали ириски и внимательно рассматривали меня.