Эдуард Вайнштейн - Записки практикующего христианина. Письма 2005—2008 гг. к братьям и сестрам во Христе

Вот такая была ситуация, ни словом больше, ни словом меньше.

Что же, нам теперь совсем не общаться друг с другом? Нет, почему же. Старое умерло. Теперь мы просто вместе через Батюшку, мы по отношению друг к другу занимаем такое же положение, какое, скажем, занимает по отношению к нам Сергей Константинович, Света с Лизонькой, Петя-Коля и другие люди, которых мы встречаем у Батюшки. И это не мало. Мы в одной Части Господней. А потому должны и обязаны хранить по отношению друг к другу мир и любовь. И вот просто нужно выбрать то расстояние, на котором мир и любовь могут у нас с вами сохраняться. А с моей стороны, я сказал: Бог вас простит, и вы простите меня.

И может быть, на новых жизненных витках, через долгое взаимное терпение, или уже в мире ином, где не будет места никакому непониманию, всё, что было хорошего, трогательного и чистого между нами, будет востребовано и продолжено.

Такова правда жизни в этом скорбном месте, которое мы называем землёй. Такова и правда наших грешных душ.

Не суди строго моих отцов по плоти, они по-своему и добрые, и благородные, и искренние люди. Знаешь, ведь есть и такая вещь, как антисемитизм, то есть ненависть к евреям как к народу. И в русском народе это имеет место быть. Вот они и натерпелись по жизни, хотя всегда росли в самой гуще именно русских людей, и ни с кем прочим контактов почти не имели. А если человек чем-то ранен, рану его лучше не бередить, ты должен это знать. Эти темы неглавные, если человек найдёт свою дорогу ко Христу, он в своё время всё сам поймёт. А если мы его сразу ткнём «жидом», как острой палкой, он в Церковь после этого может вообще никогда не прийти. Это я только в Церкви впервые с этим и столкнулся. И уж столько раз меня Батюшка жидом называл, не сосчитать. А я терпел. Ну, и вытерпел. Давно уже Батюшка не вспоминал этого слова со мною. Ну и что, жид я или нет? Может, было что жидовское, надеюсь, отлипло. А если и осталось, верю, Господь исцелит. А вот ты помнишь, Батюшка всё говорил, что вокруг «израиль», и отец Е. говорил мне, что власть жидовская. Это что значит? Это значит, что дух жидовства широко разлился по теперешней России, и русских-то людей трудно бывает сыскать, особенно в городах. И как раз в этом отношении папа с братьями, может быть, в чём-то ближе к Богу стали, потому что всю жизнь искали Истину, и продолжают искать. Может быть, всё-таки найдут?

Не так это всё просто. С людьми по любви надо сходиться и в смиренном духе. И углы острые сглаживать. Всех Господь рассудит. Никто от правды не убежит, каждый своё получит. Не будем никого судить, а будем всех жалеть. Когда однажды в присутствии Батюшки Николая один человек при воспоминании о людях, мучивших в НКВД других людей, с некоторым удовлетворением сказал, что теперь все они в аду, Старец взглянул на него пристально и сказал: «Ну зачем же, не надо так…» И человек понял, что Старцу жалко и этих людей. Господь добрее нас, людей, и Его суд отличается от суда нашего. Хотя, согласен, иногда трудно бывает сохранять «дух мирен», а хочется дать в морду (слава Богу, последний раз бил человека по лицу в 14 лет, и потом очень сильно болела рука).

Я рад, что тебе выплатили какие-то деньги. Считай, Александр Невский дал. А второй там над тобой – Дмитрий Донской, или Димитрий Солунский. У меня вот первый начальник в «Крестьянке» был Иван Рожнов. И я сразу понял, что против него идти не надо. Начальство нужно уметь чтить. И тогда оно для тебя будет Божьим. Ты помнишь, что без воли Божией ничего не бывает, а что мрачное происходит – это по нашим грехам и для нашей пользы. Не хочет Господь нам делать больно, да не понимаем мы по-другому. По этому поводу слышал я когда-то такую «притчу о лошади». В цирке дрессировщик репетирует с лошадью номер, при этом безжалостно стегая её кнутом. Лошадь прыгает, бока вздымаются, пена изо рта идёт. У дрессировщика спрашивают: «Что же вы так бедное животное мучаете?» А он сам, со слезами на глазах, отвечает: «Да я рад бы по-другому, но иначе она ничего не понимает!» Я часто вспоминаю эту историю, и стараюсь понимать Господа и без тумаков.