АНАТОЛИЙ БЕСХЛЕБНЫЙ - Миллионщик

– Слушай, вот что… У меня есть минут десять, пожалуй. Идемка в буфет… Я угощаю… Так и быть, разопьем бутылочку – другую пивка, к нам за везли свежайшее «Жигулевское», – произнес второй, лаская теплым взглядом своего подопечного. Это был добрый знак – благоволение. Второго, и Тюльпанов заметно взбодрился.

В буфете они не торопясь выпили по бутылочке пенного напитка легонько закусывая горьковатую, но такую приятную жидкость тонким ломтиком сервиладика… По телу растеклось тепло, неприятная истома и расслабленность… Потом они неторопливо пошли к выходу, при этом. Угрюмцев как бы подбадривая, дружески полу обнимал за плечо Тюльпанова… Минута, даже – полминуты, и они расстанутся. Нервы парторга, натянутые до предела, не выдержал, он произнес надерванно:

– а Вы бы не могли бы Николай. анисимыч… э-э… сами. Пардон, нет не то… Вы не могли бы вместе со мной… «Тюльпанов замолчал, словно за хлебнувшись, не решаясь произнести решающее словечко, не решаясь попро- сить похлопотать о нем перед этим противным Цыплаковым, имеющем чрез мерно много спеси. В его представлении это, было если не святотатством, то во всяком, случае, кощунством.

– Понимаю, понимаю… Вы сомневаетесь… Не сомневайтесь. Собственно кто он и кто мы? Он – шестерка. Мы же – главная действующая сила, мы двигаем историю, а они всего лишь органы, защищающий нас от посягательства… всевозможных… Э-Э …элементов, незрелых или подпорченных изнутри червоточиной. Он же зависим от нас. Мы вправе решать: сидеть ему.

в кресле или… сматывать удочки и уходить, кхе… Так что успокойся, не будет он противоречить.

– И все же, – прохрипел, каркая пересохшим горлом парторг. – Я просил бы.

– Хорошо, хорошо… Сделаем так, голубчик: Ты мне звякнешь в тот

день, когда тебе идти к Цыплакову, и я ему звякну, замолвлю, так сказать словечко в сердечно-душевных тонах. Не любитель я подобных вещей, но..тут, коль скоро затронута твоя судьба, вернее, судьба твоего ребенка, приходится идти на компромисс… Значит, позвонишь, и тогда я в свою очередь звякну. Лады?

– Лады, – в унисон отозвался чуть-чуть порозовевший худосочный Тюль панов.

Прошел еще один денек, один из множества дней того, вялотекущего времени, которое – мы, ныне живучие, уже не очень молодые – скажем так – с высоты прожитых лет с теплотой и нежностью называем коммунистическим временем… Милиция, вестибюль до блеска отмытым, чистейшим линолеу- мом, пасмурные коридоры… Все тут, как всегда, сурово и как бы официозно значительно, включая даже уборщицу Глашу прозябающую тут уже не один год также, как и котенок Барсик, прилипчиво ласкающийся у ног сумрачно-задумчивых, милиционеров. То были благодатные для милиции времена, когда преступность в нашем разлинованном государстве была доведена до минимума, в этом отношении мы даже опережали Китай… Но, извиняемся… Что-то все же было не так, что-то настораживало стороннего внимательного наблюдателя. Но что? Что-настораживало? Наверное, прежде всего тетя Глаша по кличке. Баронесса. Куда-то исчез ее привольно-вольготный видок и чепец, слегка смахивающий на корону, она не сидела, как обычно, в своем уютном уголку среди вьющихся декоративных цветов, не вязала, как всегда и не пила чай, демонстративно раздувая щеки, нет, она получившая мимолетную взбучку от самого начальника милиции, озабоченно прохаживалась по коридору в поисках каких-то пылинок, которые милые и услужливые пятнадцатисуточники успели подобрать буквально полчаса назад… Настораживали также, не которая торопливость и поспешность в движениях того или иного милиционера, одиноко почти, осиротело дефилирующего по коридору. Да, да, не было прежней вольготности в этом обиталище строгих с виду блюстителей порядка, а на самом деле очень добрых и уступчивых. После экстраординарного случая в деревне Слезки что-то нарушилось в прежнем спокойном течении жизни милицейской… Но заглянем в святая святых, туда, где на стене, словно икона был портрет худого туберкулезника Дзержинского с орлиным носом, а также дедушка Ленин щурил свои хитроватые глазки с картины в какого-то художника… Начальник милиции сидит за столом, сравнительно молодой, пружинистый и довольный жизнью красавец, любимец женского по ла. В данный момент этот смелый и решительный начальник блюститель по фамилии Цыплаков имел удовольствие, точнее, неудовольствие раз говаривать по телефону со своим областным начальством. Неподалеку, как верный пес, сидел на стуле его заместитель, небольшое лысый