Юрий Дрюков - Оборачивание

Они качнулись в такт музыке, и все преобразилось. Казалось, что время повернуло вспять, на берега Древнего Египта. Танцовщицы упали на колени и, протянув вперёд руки, склонились к земле.

– Как красиво, – прошептала Галка.

– Красиво, – сглотнув, согласился с ней Боцман. И Штурман тоже машинально покивал головой.

И тут же откуда-то сзади, из-за их спин, раздалась громкая команда: «Стоп! Всем тихо! Начинаем съёмку. Сцена „Жрицы у моря“. Дубль 1. Внимание! Мотор!»

Они обернулись на голос, но говорившего нигде поблизости не наблюдалось.

Снова зазвучала музыка, и танцовщицы, отрываясь от земли и протягивая руки к солнцу, запели: «О, Амон, светлый бог, солнцем сияющий, светлый Амон, дарующий жизнь…»

Они пели гимн, они молились и то поднимались с колен и двигались по песку, плавно переступая вперёд-назад, то кружились в танце, то снова припадали к песку и снова устремлялись к солнцу. Музыка звучала все быстрей, и голоса жриц сливались с ней в единое целое, и уже было не разобрать отдельных слов молитвы, и все быстрей и быстрей становился танец. Казалось, что танцовщиц опаляет и кружит стремительный огненный вихрь.

А тройка зрителей лежала на гребне дюны и не могла оторвать взглядов от этого завораживающего зрелища танцующих жриц, залитых слепящим и безжалостным белым солнцем.

– Что-то и мне жарковато стало, – заметил Штурман, размазывая по лицу крупные капли пота.

– Припекает, – согласился с ним Боцман. – Сейчас бы в воду. – И вдруг он резко ткнул Штурмана в бок.

– Ты что? – взорвался тот.

– Тс-с, – прошептал Боцман, – смотри.

И этот шёпот был так необычен для баса Боцмана, что Штурман изумлённо уставился ему в лицо и застыл не мигая.

– Туда, туда смотри, – снова прошипел Боцман и несколько нервно закивал влево.

Штурман приподнял голову, и брови его сами собой поползли вверх. Он зажмурился, помотал головой, снова открыл глаза и ничего не понял.

На берегу уже не было софитов, декораций, вагончиков, подъёмного крана, съёмочной группы – не было ничего, кроме музыкантов и танцующих жриц. В море, у берега, продолжали покачиваться несколько папирусных лодок, а вдали плыло ярко раскрашенное судно. И безжалостно слепило солнце.

Штурман попробовал привстать, но рука Боцмана резко и властно пригнула его к земле.

– А теперь гляди вправо, – тихо сказал он.

Вдали Штурман увидел белый прямоугольник храма, цепь дюн, и вдруг – он напряг зрение – на склонах дюн то там, то здесь появлялись и пропадали фигурки воинов с луками, дротиками, копьями.

– Очень похоже на группу захвата… Ты думаешь, они крадутся к жрицам?

– Может, и к жрицам, – согласился Боцман, – но уж больно странным зигзагом они это делают.

– Выходит, что нам пора сваливать отсюда. На всякий случай. Какие-то съёмки здесь не такие.

– Давай сваливать. Хоть и смешно все это.

Штурман тронул Галку за плечо.

– Отстань, – недовольно фыркнула она.

Он дёрнул сильнее.

– Ну что ещё такое? – вспылила она, оборачиваясь, и замолчала, увидев их встревоженные лица.

– Что-то случилось? – она завертела головой и вдруг испуганно и страшно закричала.

Но они тоже успели заметить, как над соседним склоном взметнулась рука с копьём, и, уже ничего не соображая, вцепились в Галку и, вздымая тучи пыли, обрушились вниз с крутого склона.

Там они бросились было бежать, но дикий злобный рёв, нёсшийся со всех сторон, и несколько дротиков, перелетевших через дюну и вонзившихся в песок совсем рядом, заставили их остаться на месте.

– Идиоты! – заорал Боцман, первым приходя в себя. – Психопаты! Вы что там все?.. Одурели все, что ли?

Но в ответ донеслась новая волна злобных выкриков. Потом над гребнем дюны появилась голова воина, потом плечи, и вот он встал во весь рост и, угрожая копьём, что-то прокричал на непонятном языке. Они услышали, как за их спинами истошно завопили жрицы…

– Болван! – Боцман зло выругался. – Набрали идиотов и довольны… Ещё девочек напугали.

– Дурацкие фокусы, – немного успокаиваясь, согласился Штурман и посмотрел вслед жрицам, в панике убегающим к храму. Впереди них вприпрыжку скакали побросавшие свои инструменты музыканты.

Потом он повернулся к Галке и вздрогнул от жалости. Её глаза, наполненные испугом и слезами, с мольбой смотрели на него и Боцмана.

– Что же это такое?

Но ни Штурман, ни Боцман не ответили ей. Они настороженно смотрели, как их окружают древние воины. Они видели их лица и понимали одно – то, во что никак не могли поверить. Ибо в глазах этих низкорослых людей читалась только ненависть, ненависть, ненависть к чужеземцам.