Ирина Шанина - Снять «Сталкера»

– Я был не прав, Зак. Я хочу снять этот фильм.

Он выключил телефон, принял душ и с наслаждением завалился на диван. Он проснулся с неприятным ощущением, что на него кто-то смотрит. Брайан открыл глаза, в кресле рядом с кроватью уютно расположился друг-недруг Зак Виальдо.

– Вставай, – сурово сказал гость, – пора начинать работу. Через час у нас встреча с Эндрю Николаенко.

– С кем? – Делафонте потряс головой, но так и не проснулся окончательно, фамилия Николаенко показалась смутно знакомой, где он мог ее слышать…

– Одевайся, – Зак проигнорировал его вопрос.

Брайану очень не хотелось вылезать из-под одеяла в присутствии Зака. Он почему-то стеснялся своего начавшего дрябнуть тела, жиденькой щетины на груди и любимых полосатых трусов-боксеров. Но Виальдо, даже если и почувствовал смущение Брайана, не отвернулся, не вышел из комнаты, а продолжал сидеть и смотреть.

«Робот проклятый», – подумал Делафонте и нарочно откинул одеяло, смотри мол, любуйся…

Через сорок минут они уже ехали в автомобиле Зака на встречу с незнакомым мистером Николаенко.

Мистер Николаенко не понравился Брайану Делафонте сразу. Самодовольный тип, лет на десять моложе Брайана. Из тех, которые «родились с серебряной ложкой во рту» и на основании этого твердо уверены, что их мнение и есть истина в последней инстанции. Делафонте сразу навскидку вспомнил человек пять из своей школы, отличавшихся точно таким же подходом к жизни, как и мистер Николаенко. Нелюбовь оказалась взаимной, Эндрю Николаенко еле поздоровался с Брайаном, а весь свой последующий монолог произнес, обращаясь к Заку Виальдо. В процессе разговора он несколько раз выразил сожаление, что ограниченность бюджета не позволяет им взять более маститого (читай между строк – более талантливого) режиссера. Зак улыбался своей крокодильей улыбкой и согласно кивал, искоса поглядывая на Брайана, как он все это стерпит. Брайан понимал игру Зака, не понимал только, зачем тот все это делает. В какой-то момент Брайану показалось, что Зак подал болтливому и невоспитанному мистеру Николаенко знак глазами. Николаенко поперхнулся на середине фразы и, резко сменив тему, заявил, что, «несмотря на разногласия, которые, несомненно, будут», так как «мистер Делафонте личность творческая», он, Эндрю Николаенко, твердо уверен, что «они сработаются и снимут хороший фильм».

– Теперь актеры, – вступил в разговор Зак, – я думаю, Брайан, тебе надо будет держать этот вопрос на контроле.

Он опять улыбнулся и добавил:

– Особенно выбор блондинки. Как она умрет на этот раз, Брайан?

Вчера вечером Нэнси Вайз в очередной раз пришлось долго разговаривать с матерью. Опять придет огромный счет от телекоммуникационной компании. И придется платить, ничего не поделаешь. У матери дурная привычка звонить за счет собеседника. Правда Нэнси подозревает, что такую шутку она проделывает только с ней, с Нэнси, но от этого не становится легче. Вчера мать перепутала, она почему-то решила, что у Нэнси день рождения, позвонила, якобы, чтобы поздравить. Когда Нэнси напомнила, что до дня рождения еще четыре месяца, мать даже не смутилась. Хихикнула в трубку, после чего в течение получаса рассказывала о своих соседях, людях, с которыми Нэнси даже не знакома.

Мать говорила быстро, не давая Нэнси вставить слова, боялась, что дочь выключит телефон. Правильно боялась. Нэнси Вайз не любит вспоминать про свой день рождения. Через четыре месяца ей исполнится тридцать восемь.

Она вздохнула и подошла к зеркалу. Фигура еще вполне… Можно сказать, подростковая. Никто не знает, чего это ей стоит. Последние восемь лет она постоянно хочет есть. Иногда возникает желание плюнуть на все, намяться картошки фри и запить ее большим количеством пива. Останавливала мысль, что такого гастрономического разврата не могли себе позволить даже великие актрисы прошлого. Разве что Элизабет Тейлор. Но и она растолстела уже после того, как перестала сниматься, а до этого боролась с лишним весом. Говорят, у Тейлор была харизма, публика обожала ее, несмотря на пьянство, обжорство и многочисленные браки. Нэнси много раз пересматривала фильмы с ее участием и никакой особой харизмы не заметила. Просто Тейлор удивительно повезло, она появилась на экране, когда в мире стал моден этот тип красоты. Она оказалась в нужное время в нужном месте. Ей, Нэнси Вайз, не повезло. Когда-то, лет двадцать тому назад, она была уверена, что кинематографический Олимп только и ждет, чтобы упасть к ее ногам. Ей было восемнадцать, хрупкая блондинка с пухлыми чувственными губами, одинаково хорошо смотревшаяся как в средневековых замках, так и в суперсовременных дорогих авто. А ее «соперницей» была хрупкая блондинка с пухлыми чувственными губами, только той был двадцать один год, и она успела «засветиться» в нескольких очень успешных фильмах, снятых, к тому же, маститыми режиссерами. «Соперницу» звали Скарлетт Йоханссон. Когда Нэнси впервые появилась в агентстве, человек, занимающийся кастингом, просто обалдел, подумал, что Скарлетт решила над ними подшутить. Свою первую роль, в малобюджетном боевичке категории В Нэнси получила очень быстро. По молодости она не понимала, а рядом не оказалось никого, кто смог бы ей объяснить, что вторая Скарлетт Йоханссон сегодня, здесь и сейчас, никому не нужна. Вот если бы Нэнси родилась лет на пятнадцать позже, вот тогда…