Алёна Жукова - Дуэт для одиночества

– Честное слово, – говорила тетка, – Лизку можно в цирке показывать! Запоминает сразу и точь-в-точь. А я боялась, что ничего хорошего из Семкиных проспиртованных сперматозоидов не выйдет. И тут на тебе, такая умница!

Когда Лиза подросла и пошла в детский сад, то старушка музработник на первом же утреннике поручила ей сольный номер. Лизочка чистенько пела и с лету, так же как стихи, запоминала любую мелодию. Надо было учить, надо было покупать пианино. Конечно, Вера могла этого не делать, но, во-первых, на этом настаивала Ася, и, во-вторых, она не могла забыть тот вечер, когда пять лет назад, на освещенной ракушке эстрады появился черноволосый красавец пианист. Белая манишка фрака, белые манжеты, фосфоресцирующие в сиреневом сумраке. Он сел к роялю. Взлетели и опустились руки, закапали звуки, и вдруг на свет рампы налетело облако ночных мотыльков. Они кружились над сценой, над роялем, а пианист, казалось, был с ними заодно, и пальцы его тоже легко перелетали с ноты на ноту. Лиза получилась его копией – с ладошками-крылышками. В общем, все, что в доме было ценного, – Асину панификсовую шубу, дутое золотое кольцо, две серебряные ложки и Верин обеденный сервиз – женщины отнесли в ломбард. Ася Марковна сговорилась о цене с одной полковницей. У той уже десять лет пылилось уставленное слониками и накрытое салфетками немецкое пианино, а теперь полковника направляли в Казахстан. Тащить тяжелый инструмент в такую даль им не хотелось. Никто на нем не играл, и полковница была счастлива распрощаться с ним за не очень большие деньги.

Лиза помнила этот день, когда во двор въехал грузовик, в кузове которого стояло что-то закутанное мешками и напоминающее очертанием дом. Лиза сидела на подоконнике и увидела, как выскочили мама и Ася, как они забегали вокруг машины, как два мужика обмотались веревками и потянули. Когда пианино наконец втиснули в комнату и сорвали мешки, Лиза наткнулась на свое отражение в его черном лакированном боку – съехавший набок бант, открытый рот и перепуганные глаза. Так встречают судьбу. В ту ночь она попросилась к маме в постель, в темноте пианино казалось еще страшнее, особенно белеющие в темноте зубы клавиш и массивные лапы подсвечников.

Много лет спустя, прикасаясь к разбитым клавиатурам школьных роялей и к чутким клавишам их концертных собратьев, Лиза всегда старалась найти то ощущение полного слияния с инструментом, которое возникало при игре на ее стареньком, глуховатом «Шредере». И когда это случалось, возникала та самая почти одушевленная интонация, которая, казалось, не может родиться в деревянном чреве, заполненном войлочными молотками и железными струнами.

Самой первой Лизиной учительницей музыки, стала Ася Марковна, которую в детстве учили играть на фортепиано вместе со старшими сестрами. С тех пор у нее сохранилось почти мистическое отношение к музыкальным способностям, коих, как выяснилось, у нее не оказалось. Нинэль, старшая сестра, поражала всех своей виртуозной игрой, средняя Эмма – тонкой музыкальностью, и только Асе бог запечатал уши. Учительница музыки, пожилая сухая немка, приносила на уроки ноты в красивых переплетах с тисненными золотом буквами «Collection Litolff», в которых были клавиры классической музыки всех уровней сложности. Сестры играли в четыре руки симфонии Моцарта и разучивали «Карнавал» Шумана, а несчастная Ася томилась и потела от страха, что опять никак не сможет запомнить наизусть четыре строчки незамысловатой пьески для начинающих. Она с восхищением и подобострастием внимала игре учительницы и сестер и не понимала, что с ней не так и почему ноты, превращаясь в звуки, абсолютно не запоминаются и приходится все время думать, куда поставить палец. Ее аналитический ум пытался оптимизировать задачу, но ничего не получалось. После года мучений учительница музыки посоветовала родителям прекратить уроки с младшей девочкой, в музыкальном багаже которой остались навсегда только две пьески – «Кукольный вальс» неизвестного композитора и недоученная моцартовская «Колыбельная» в легком переложении.

После того как пианино, купленное для Лизы, было наконец задвинуто в угол между диваном и окном, пришел настройщик. Он легко прикоснулся к клавиатуре и удивил женщин страданием, отразившимся на его лице. Он предупредил, что работа предстоит большая и что неизвестно, как будет старый инструмент держать строй. Лиза вросла в пол, когда увидела великолепие фортепианного нутра, обнажившегося под снятой крышкой. Она пыталась воспроизвести голосом завораживающее гудение камертона, которым настройщик бил почему-то по собственной голове. Когда работа была закончена, мастер потребовал уйму денег, но нужной суммы у Веры и Аси не набралось. Настройщик выписал квитанцию на рассрочку и предупредил, что долг придется погасить в течение двух месяцев. Уходил он с подобревшим лицом. Пианино похвалил, сказав, что все немцы – фашисты, но веников не вяжут.