Ирина Семина - Академия идеального веса

Тут в зал забежала маленькая Любовь к Себе, прижалась к Нежности и защебетала что-то. Нежность встала, взяла Душевный Баланс под руку и объяснила всем:

– Раз вы тут так хорошо уже все уладили, мы уходим, полные надежды на изменения.

– Подождите, о чем вы? Мы же еще совсем не выслушали Душевный Баланс. Нужно ведь и его мотивы для суицида узнать.

– Все просто. Когда хозяйка с Пищеварением не в ладу, тогда и Балансу Душевному перепадает. Ему ведь тоже питание нужно правильное. А толку от шоколадки, если она сначала подбадривает, а потом такой откат ужасный. То-то потом хозяйка еще более раздраженная на всех и вся!

Никто и возражать не стал: все верно, был мотив. От такой жизни и игнорирования потребностей порой точно сбежать хочется!

Все зашумели и потянулись к выходу.

– Вы думаете, пора заканчивать совещание? Уже все решили? – спросила Скептичность.

– Нет, вы можете еще посовещаться, только смените зал, пожалуйста. Мы же сейчас в Сознании сидим. Напротив Зал Подсознания, располагайтесь там, пообщайтесь еще по душам. А нам пора, Любочке порция Нежности нужна.

– Тогда и я с вами, порадую Любовь своими знаками. А коль вы в Подсознание пойдете, мне там, увы, делать нечего, – промурлыкало Внимание.

На том и порешили.

Утром хозяйка первым делом сделала себе свежий сок, выпила и заулыбалась от радости. Хорошо-то как! Она раз и навсегда решила, что надо взяться за питание, да только не в открытую, а исподтишка. Цель есть, желание тоже, стимула достаточно, главное – не зацикливаемся слишком сильно, время на перестановку нужно, время…

– Ишь как у тебя получилось, – заявила крепенькая феюшка, накрывая тесто полотенцем. И сказала она это так, что неясно было, это она похвалила или пожурила.

– А мне нравится, – неожиданно сказала грустная фея. Она села на подоконник и медленно раскачивала ножками.

– Может быть, познакомимся? Вот тебя как зовут? – спросила я пышненькую фею.

– Булочка, – представилась она и принялась грызть сухарик.

Булочка? Оригинальное имечко, ничего не скажешь. Хотя кто их знает, как у них с именами. Может, что больше всего любишь, так тебя и зовут?

– А ты что любишь больше всего? – спросила стройняшка, плавно приземлившись на холодильник.

– Ой, вы что, мысли умеете читать? – удивилась я.

– Ага. Мы еще много чего умеем. Меня, между прочим, зовут Прелесть, – подмигнув, сказала она.

Свежеиспеченная теория о раздаче имен лопнула как мыльный пузырь.

– А если бы эта теория подтвердилась, как бы тебя звали? – спросила меня грустная фея.

– Не знаю.

– А что ты любишь? – спросила Прелесть.

– Что люблю? Ой, сказка родилась! Хотите послушать? – спросила я.

– Еще как хотим!

И феи полетели за мной к компьютеру.

В желудке было опять мерзко, все бурлило и булькало. Ведь знаю, что от сладостей потом так плохо будет, и все равно их ем, ну что за ужас, а? Старательно чистя зубы, я пыталась не корить себя и не ругать, смысла в этом мало. Ну почему я их ем, да еще и на ночь глядя? Вопрос прыгал в голове, как резиновый мячик.

– Ты же знаешь, что, почему и за что! Так что это совсем неправильные вопросы.

Дико озираясь в поисках того, кому мог принадлежать голос, я пробежалась по дому, даже приоткрыла дверь ванной и выглянула в коридор. Никого… неужели померещилось?

– Правильнее было бы спросить, зачем ты их ешь.

Когда я осознала, что мое собственное отражение смотрит на меня с укоризной и щетки зубной там не видно, голова закружилась, и я присела на край ванны. Что же это такого в тех конфетах было, что зеркало со мной заговорило?

– Итак, зачем ты ешь сладости? – донеслось из Зазеркалья.

– Чтобы получить удовольствие, чтобы подсластить жизнь, – пролепетала я, с опаской смотря на свое отражение.

– А есть ли другие подсластители? Коленки еще дрожали, было, мягко говоря, не по себе. Во рту какой-то стальной привкус. Мысли разбегаются по углам. Наверное, вид у меня был настолько ошарашенный, что мое отражение улыбнулось.

– Что ты любишь делать? Что тебе нравится? Помнишь «Денискины рассказы» Драгунского? Конкретно – «Что я люблю». Кто тебе мешает свой такой написать?