Татьяна Рубцова - Бессмертный

– Тише, Валечка, Тише. Смотри, собачка. Машинка едет.

Ребенок не переставал визжать.

Водитель взглянул в зеркало заднего обзора и был неприятно поражен выражением лица ребенка. Мальчик был олигофреном.

– Хуже всего, когда маленькие дети болеют, – только и сказал он, вздыхая.

Таксисты изменились в наше время, они стали мрачные и неразговорчивые. Водитель больше не произнес ни слова, не спуская глаз с дороги. А родители промучились, уговаривая Валечку вести себя тише и передавая его друг другу.

– Приехали, – наконец сказал водитель.

– Спасибо. Сколько с нас?

Мужчина вышел с ребенком, а женщина осталась расплачиваться.

Водитель, бросив деньги в бардачек, укатил, а женщина подошла к мужу.

– Почему-то он беспокойный сегодня, – сказал тот, с трудом удерживая ребенка.

– Напугался дороги. Пошли.

– Нет. Он с утра такой.

– Тимур говорил, что этот турок чудеса творит.

– Пошли.

В Институте Психиатрии пахло свежей краской и гулко отдавались шаги в длинных коридорах.

– Вот сюда, на второй этаж. Посиди в этом кресле, – мужчина отдал женщине ребенка.

– Иди, узнай, – ответила она, перехватывая сына удобнее.

– Сейчас.

Мужчина ушел.

Медик-женщина в распахнутом белом халате спешила по коридору.

– Вы кого ждете? – мимоходом спросила она, проходя мимо ряда кресел.

– Нам назначено. Профессор Низам-оглы.

– А. Он не принимает, вы знаете?

– Знаю.

Женщина в белом халате, даже не задержавшись, пожала плечами и на ходу сунула руки в карманы. Тут бегом вернулся Игорь.

– Пошли скорее, Наташа, нас ждут, – торопливо сказал он, схватил ребенка и пошел первым, за ним последовала его жена, а женщина в белом халате хмыкнула и свернула на лестницу.

Тимур Шамсуддинов, переводчик профессора Низам-оглы, ждал их перед дерматиновой дверью.

– Входите, ребята, – пригласил он и бесшумно раскрыл дверь. – Господин Фикрет, вот эти люди.

– Пригласите их сесть, Тимурхон, – сказал профессор, улыбаясь. – Пусть рассказывают. С помощью Аллаха я постараюсь им помочь.

Ребенок успокоился под взглядом профессора. Тот, слушая торопливый перевод, поднялся, обошел стол, склонился над ним и пощелкал пальцами, потом осторожно приподнял смеженные детские веки.

– Какой хороший мальчик. Скажите им, Тимур, что я хочу наблюдать их сына. Только тогда я смогу что-нибудь сказать. Пусть оставят его в клинике, а сами придут через неделю, в это же время.

Надежда. Всю долгую неделю надежда. Мать всегда надеется. Только чудеса происходят редко.

Игорь взял жену под руку и, поддерживая ее, стал подниматься по лестнице. Последняя надежда. А есть ли она?

Женщина взглянула на мужа. Он сжал ее локоть.

Вот и знакомая дерматиновая дверь. Но она заперта. Игорь усадил жену в кресло под огромным кустом китайской розы, сам походил из угла в угол, сел в противоположное кресло, взял с журнального столика брошюрку, повертел и бросил на столик, откинувшись и вытянув ноги, но тут же подобрал их и закинул одну на одну. Женщина не двигалась, глядя прямо перед собой.

Что такое надежда? Это долгое ожидание. Это вера в Бога и высшие добро, которая никогда не оправдывается.

Профессора все не было.

Человек слаб, поэтому он надеется и верит. Жизнь – страшная штука и без этих двух слов она похожи на ад. Но человек создал Бога, и Бог дал надежду. Может быть она и спасет…

– Простите, – сказал Игорь, поднимаясь.

Проходивший мимо невысокий мужчина в белом халате остановился.

– Слушаю вас.

– Скажите пожалуйста, когда подойдет профессор Низам-оглы?

– Низам-оглы? Он не бывает тут. Кажется, он сейчас работает в отделении.

– Не подскажете, как нам его найти?

– Найти? Но…

– Понимаете, он обследует нашего сына, и мы… нам велено прийти сегодня.

– Тогда пойдемте, я попробую вам помочь. Он не сказал. Во сколько к нему прийти?

– Сказал. Но мы ждем уже около часа…

Они спустились по лестнице и вышли с черного входа во двор, весь засаженный деревьями и цветами. Несколько зданий: больших и маленьких, были расположены в нем без всякой системы. Построенные в разное время, они то подавляли своей неприступностью, то умиляли арками и занавесками.

– Посидите тут, – сказал мужчина в белом халате, входя в дверь старого кирпичного здания и указывая на кушетку в коридоре.

Надежда. Она теплилась и в этих глухих стенах.

Мужчина в белом халате исчез навсегда. Вместо него появилась совсем молоденькая девушка в халате и шапочке.