Владимир Горбань - Выкрутасы судьбы

Сюжет детективной истории стоит по возможности предельно запутать. Ход мыслей может быть таковым. Бывшего полковника Вихрева вовсе выгоняют из органов. Так называемые друзья – сослуживцы от него отвернулись, жена бросила. Напасти одна за другой преследуют Вихрева: сгорает квартира, угоняют автомобиль, а сам он в восьми местах ломает правую руку. И все это – происки хорошо организованной преступности. Однако бывший полковник не сдается. Он учится стрелять левой рукой, сходится с другой женщиной, поселяется в ее квартире, пользуется ее автомобилем и помощью ее друзей. В итоге Вихрев выслеживает преступников и устраивает им засаду. Отдельная глава посвящается рукопашной схватке, пальбе и завершается пленением особо опасных преступников. Ими оказываются бывшие сослуживцы рядового Вихрева. Заключительный аккорд может звучать так: «Вихрев был произведен в звание генерала и представлен к правительственной награде. Однако к бывшей своей супруге так и не вернулся».

Любовный сюжет не обязательно выстраивать замысловато. Достаточно внешнего эффекта и внутреннего драматизма. Допустим, она его долгие месяцы ждет, а он об этом еще не знает. Пусть как можно чаще посвистывает соловей, а ночи будут сырыми и зябкими. Пусть он будет моряком дальнего плавания или ушедшим на битву ратником. Хэппи – энд предпочтительнее, хотя обоюдных слез должно быть пролито немало. Закончить эту историю можно кратко: «И жили они долго и счастливо, и оба умерли в один день на Страстной неделе».

Правило пятое, необязательное. Если вы все же решили следовать моим правилам – можете ограничиться первым.

Два известных профессора – орнитолога возвращались с утренней экскурсии. Полуденная жара уже закралась под пышные кроны деревьев не густого леса, пение уморенных духотой птах смолкло, полыхающее солнце слепило глаза. Однако оба старика выглядели весьма свежо, живо вели малопонятную нам беседу, часто употребляя жуткие термины, латынь и смачные словечки, укоренившиеся в их лексиконе коллег еще со студенческих лет.

Ежики незатейливых причесок, отливающиеся почтенной сединой, остренькие редкие бороды, высокие лбы, изрезанные мелкими поперечными морщинками, худые шеи с навешанными на них биноклями и фотоаппаратами и шныряющие во все стороны выразительные глаза делали старичков почти неотличимыми друг от друга.

Ловко вскарабкавшись по склону песчаного холма, Александр Викторович Облаков первым обнаружил оказию.

– Коллега! – вскричал он восторженно, – Смотрите, Владимир Ильич, вы видите?

– Да, Александр Викторович, я ее еще чуть раньше заметил, почти у самого подножья холма, – спокойно произнес профессор Бараев.

– Кого её? – недоуменно спросил Облаков.

– Ну, как же. В ста метрах на северо – восток на сухом одиноком тополе я вижу молодую самку ушастой совы.

Профессор Облаков на мгновение опешил. В ста метрах на северо – восток на сухом одиноком тополе он отчетливо видел обыкновенного сыча.

– Коллега, – напевно протянул Облаков, – это же самец обыкновенного сыча. Обратите внимание на его характерную посадку, на то, как он головой крутит, наконец.

– Мой друг, вы несколько ошиблись, – с едва заметной укоризной сказал Владимир Ильич, поднимая бинокль к глазам. – Вы посмотрите на ушки, ушки – то как явно торчат. А когти? Где вы видели такие когти у сыча?

– Коллега, – нервно заикаясь от нахлынувшего волнения, спросил Облаков, также разглядывая предмет спора в бинокль, – Какое у вас увеличение?

– Двенадцать крат, – гордо ответил Бараев.

– То – то, Владимир Ильич, то – то. С вашим то, увеличением, – и он сочувственно махнул рукой. – Не то, что в лесу, в женском общежитии делать нечего. Вы на клюв посмотрите. Вы обратили внимание на клюв?

– Да что клюв? Что клюв! Вы что не видите, дорогой Александр Викторович, что у этой птицы глаза светло – желтые? Вы в каком университете учились?

– Ну, знаете, Владимир Ильич, – преднамеренно растягивая слова, съязвил Облаков, я вижу, разбираетесь вы в ночных хищниках, как моя вторая теща в эволюции грызунов.

– Что?! – вспылил Бараев. – Это я – то не разбираюсь? А кто, по – вашему, написал монографию по полярной сове? Кто защитил докторскую диссертацию по орнитофауне Нижнего Поволжья? И кто читал лекции по зоологии позвоночных в нашем университете до недавнего времени?… Хм, я не разбираюсь… Подумаешь, специалист выискался!

– Что вы в меня пальцем тычете? – обижено воскликнул Облаков. – Я автор семнадцати статей и двадцати одного тезиса по хищным птицам!… И печатаюсь, между прочим, в авторитетных журналах.