Журнал КЛАУЗУРА: Наш взгляд на современное искусство

В романе «Мертвые бродят в песках» писатель пытается заглянуть в самое сердце беды своего народа. Другие посещали иные интересные места, а Роллан пять лет ездил к погибающему Аралу.

Все пять лет работы над романом он регулярно выезжал в творческие командировки на Арал. Надо пояснить читателю, что означает понятие – творческая командировка. Каждый писатель, имевший определенное имя, подавший в издательство заявку на книгу, имел право раз в год выехать на место, где разворачивались события его романа. Такие командировки, если они касались общественно значимых проблем, не только оплачивались, но и поощрялись. Из Союза писателей можно было получить письмо к местным властям о содействии автору в сборе материалов и т. д. Конечно, писатели были разные – писавшие о Ленине ездили по ленинским местам в Швейцарии, Лондоне, Париже, Берлине; в шалаш на Разливе под Питером и в Ульяновск, где он родился, они не заглядывали. Объездил Роллан Арал на машине, облетал на вертолете, объехал его в седле, исходил пешком вокруг моря – посмотрите на карту, и вы поймете, какие это расстояния! А сколько чужих бед он познал в пути, с какими судьбами сталкивался в дороге из года в год. В каждом походе он делал подробные записи, пометки, рисунки в толстых блокнотах, за годы скитаний по Аралу у него их набралось около девяти, заполненных аккуратным почерком писателя. Его записки полны беды, человеческих трагедий и невероятной человеческой боли. Как писатель, он ощущает ответственность за все то, что он видит и чем живет его народ. Поэтому по возвращении в Москву, по свежей памяти он писал огромные письма-тревоги в Совмин, ЦК КПСС, писал и в высокие инстанции Алма-Аты, Ташкента и Нукуса. Ответы приходили всегда, и он их использовал в романе. Благодарили за участие в судьбе Арала, обещали принять меры и даже кое-что делали, а Арал продолжал гибнуть день ото дня.

Читая книгу, я ясно представлял главного героя Кахармана, метавшегося между Москвой и Алма-Атой, видел его в коридорах и кабинетах власти, но… перед глазами у меня то и дело возникал сам Роллан Сейсенбаев, не раз проделавший этот же путь своего героя, ради спасения Арала – Синеморья, как ласково называли его аральские рыбаки. Арал – это Байкал казахов, узбеков, каракалпаков, туркмен и потомков столыпинских переселенцев с Украины и России, тоже нашедших приют для своих поселений на Арале и на берегах рек, священных для мусульман Средней Азии – Сырдарьи и Амударьи, наполнявших Арал веками.

Аральское море я увидел летом 1957 года, в студенческие годы. После первого курса по бесплатному билету студента-железнодорожника я поехал в гости к младшим сестрам матери, жившим в Ташкенте. Отправляясь в первое свое долгое путешествие, я тогда и не предполагал, что вся моя взрослая жизнь пройдет в пути, в дорогах, в бесконечных ближних и дальних командировках, поездках; в старости, запоздало – в путешествиях и странствиях по миру. Почти всю дорогу, иногда даже среди ночи, просыпаясь от волнения, боясь пропустить что-то важное, стоял я у приспущенного окна в коридоре, глядел на новый для меня мир, так не похожий на Мартук и Актюбинск, где я учился.

Море появилось задолго до станции «Аральское море», где поезд стоял полчаса, оно оказалось рядом с железнодорожным полотном, наверное, в шторм брызги долетали до раскаленных рельсов под вагонными парами колес, спешащих к Ташкенту, Алма-Ате, Душанбе, Ашхабаду, Фрунзе.

Как мне хотелось тогда, чтобы поезд не трогался с этой морской станции, хотя внутренне я летел в неведомый, сказочно-таинственный Ташкент. В пяти-шести метрах от нашего вагона плескалось теплое море, шелестел на ветру молодой камыш, то тут, то там резвилась рыба, иногда с шумом выпрыгивая из воды. За береговыми зарослями двухметрового камыша с моря возвращались на причал рыбацкие лодки и моторные шхуны, может, с уловом, а, может, только выставив на ночь сети. Как меня манил мир воды, моря на той маленькой станции с притягательным названием «Аральское море» в далеком 1957 году, когда только начинались мои юные годы – не передать! Я запомнил и закат, и надвигавшиеся с моря пепельные сумерки, шелест, шум прибрежного камыша и даже его запах, смешанный с запахом моря и рыбы, и я тогда единственный раз в жизни пожалел, что не связал себя с морем.

Сегодня Аральского моря давно уже нет, песчаные бури, возникающие на дне высохшего Арала, свирепствуют на сотнях километров вокруг. В иные дни, особенно летом, шлейф соленой пыли достигает Самары и Пензы. На дне моря, на вечном причале догнивают, ржавеют десятки, сотни малых и больших рыболовецких траулеров, встречаются огромные, с многоэтажный дом, рыболовные суда-заводы, с конвейеров которых некогда слетали за смену тысячи банок прекрасных консервов – тут же, среди бескрайних, когда-то полноводных просторов Арала.