Майя Мазо - Лайза. Основано на реальных событиях

За экзотической внешностью Лайзы скрывался противоречивый характер, делающий её похожей на Андрея. Хорошо, что это не бросилось ему в глаза при подборе имени. Она была воплощением нежности, но при этом всегда действовала решительно, будто на сто процентов уверена в своей правоте.

Новосёлка обвела нас лучистым взглядом и без лишних церемоний принялась исследовать квартиру. Чутьё привело её прямиком на кухню, к заранее приготовленному блюдцу с молоком. Неожиданная находка весьма обрадовала голодного котёнка. Тарелка стремительно пустела. Боясь испугать Лайзу, мы замолчали и застыли, как помпейские статуи. Но лица у нас были счастливые. Если кошка на новом месте ест, значит, она прижилась!

Мама объяснила её смелость открытым нравом, папа – абсолютным отсутствием ума. А для меня – восьмилетней – Лайза стала лучшим подарком в жизни, отчего хотелось петь и танцевать, точь-в-точь как в индийских фильмах.

В отличие от кошки, которая немедленно свернулась в клубок и заснула, мы до поздней ночи бодрствовали, обсуждая пополнение в семье. А на улице крупными хлопьями падал снег. Пролетая мимо нашего окна, он загорался серебром и превращал двор в новогоднюю открытку.

Я твёрдо решила подойти к воспитанию Лайзы со всей серьёзностью.

Достаточно немного понаблюдать за кошкой, чтобы заключить: она заточена, прежде всего, на чувства. Внешнее спокойствие кошки обманчиво. Незначительный для человека повод может вызвать у неё шквал эмоций.

«Кошки живут мало, потому что принимают всё очень близко к сердцу», – заключила я.

Результатом развития этой теории стали три «золотых правила» обращения с Лайзой. Как показала жизнь, – они работают.

Первое: не тревожить питомицу во время сна, беречь её нервы. Тогда у меня не было права голоса, но очевидная готовность «на клочки порвать» любого при приближении к спящей Лайзе изменила соотношение сил в семье.

Второе: кошка должна вращаться в обществе, которое я условно назвала бы «цивилизованным». Люди, составляющие его цвет, с удовольствием проводят с животным время, но компанию свою не навязывают. Их задача – сформировать у котёнка тёплое отношение к роду человеческому.

И последнее: за Лайзой остаётся право в любой момент скрыться и побыть с собой наедине. Так она будет знать, что не лишена собственной воли.

Зачастую проблема выбора – общество или уединение – превращалась для Лайзы в непосильную. Котёнок садился перед закрытой дверью и требовал, чтобы его выпустили. Но как только он покидал комнату, то сразу просился назад, подтверждая своё намерение конкретными действиями: скребся в дверь в попытке то ли отворить, то ли проделать в ней отверстие. Вскоре все двери в квартире стали постоянно приоткрытыми и к тому же безнадежно исцарапанными. Быть может, Лайза просто не любила замкнутого пространства.

Соблюдать всего-то три элементарных правила поведения оказалось непросто. С котёнком хотелось играть, изучать его повадки и реакцию, приучать жить на новом месте так, чтобы папа чаще называл его Лайзой, чем вредителем. А ещё не терпелось поделиться новым счастьем с друзьями.

Эти последние, кстати, всегда являлись вовсе не по телефонному звонку, а нежданно-негаданно, как с неба сваливались. Неудивительно, если учесть, что тогда ещё не изобрели интернет и мобильники. Порой приятели заявляли о себе криком с улицы. Но чаще всего они ломились в дом даже без предупредительного звонка в квартиру (до него просто не допрыгивали), изо всех сил барабаня в дверь руками и ногами. Тем не менее, они всегда были желанными гостями. Надо ли упоминать, что советское государство не омрачало своего существования законами об обязательном сопровождении детей взрослыми? В результате нам была обеспечена захватывающая жизнь при полной свободе действий.

Сразу на следующий день после того, как мы завели Лайзу, в гости пожаловала Лена – лучшая подруга из соседнего двора. Она была человеком добрым и надёжным, но отдавала предпочтение отрицательным героям фильмов и вообще любила животных больше, чем людей. Новость о пополнении в семье Лена встретила радостным воплем: «Покажи!». Я было возразила, что не могу, ведь питомица еще спит. Но на повторную просьбу среагировала менее стойко, а взгляд подруги, достойный Цезаря, поражённого в спину не то, что ножом, а скорее лопатой, меня и вовсе добил. Голова ещё продолжала ворчать, а ноги уже послушно плелись в комнату за Лайзой.