Игорь Плотников - Четки

Через некоторое время старик пришел в себя, шлепнул воина по щеке с тем, чтобы тот очнулся, помог ему встать и вывел из пещеры, передав в руки удивленно и испуганно смотревших на них товарищей.

Один из них почтительно передал старику корзинку с едой в качестве оплаты и дрожащим от волнения голосом начал благодарить.

– Благодари Ра, – грубо оборвал его старик, повернулся к навесу и кивнул одной из женщин, державшей ребенка, показывая жестом, что она может пройти в пещеру…

Солнечный диск уже спустился к горизонту и потускнел, когда старик окончил свою работу. Оглядев оставленные у входа в пещеру подношения, он взял из высокой стопки пару лепешек, немного фиников, кувшин с молоком и кивнул стоявшим в отдалении женщинам, пришедшим, как обычно, из соседней деревни за своей частью подношений, дав понять, что остальное они могут забрать себе.

Есть ему не хотелось. Сделав пару глотков воды, он неспешно пошел прочь от своего жилья в глубь пустыни.

Солнце уже почти касалось горизонта, когда старик взобрался на небольшую скалу, торчащую из песка поодаль от его убежища. Камень еще сохранял дневной жар и сидеть на нем неподвижно было не просто. Но старик, казалось, этого не замечал. Его взгляд был направлен в сторону уходящего за горизонт, тускнеющего солнечного диска, а губы еле слышно произносили слова молитвы…

Ночная темень быстро поглотила все вокруг, но пустыня не засыпала. Продолжали громко трещать цикады, где-то неподалеку всхлипывали детскими голосами шакалы, порывы теплого ветра приносили терпкий запах трав, дыма костров из деревни, теребили спутанные длинные волосы старика, пробуждая что-то давно забытое, наполняя щемящей тоской его сердце.

Знакомой тропой он вернулся в свою пещеру, расстелил на каменной плите циновку, улегся и закрыл глаза. Но сон не приходил. Старик долго ворочался, устраивая поудобнее уставшую за долгий день спину и пытаясь понять, что с ним происходит и откуда взялось это волнение. Внезапно, он вспомнил глаза одной из тех женщин, которые приходили днем за помощью. Эти глаза как-то особенно выделялись на ее покрытом пылью смуглом лице и, несмотря на то, что были полны слез, ярко сияли. И теперь, в его сознании, эти глаза в упор смотрели на него, проникая глубоко в память и постепенно оживляя образ другой женщины, который он много лет пытался забыть…

…Бешеный ритм музыкальных инструментов постепенно стихал. Изгибающиеся в танце тела еще отбрасывали фантастические тени на уходящие высоко в глубокую темень колонны храма. В воздухе резко пахло благовониями, тлеющими на жаровне травами и сладким запахом обнаженных женских тел, мокрых от пота.

Тела двигались все медленнее, подчиняясь движению музыки и, когда она внезапно стихла, в изнеможении рухнули на каменные плиты. В центре зала осталась стоять лишь одна невысокая фигурка девушки, которая отличалась от остальных тем, что на ней была набедренная повязка и золотой обруч на лбу с огромным зеленым камнем в центре. Глаза у девушки были прикрыты и, казалось, она что-то рассматривает в глубине своего сознания.

К девушке, переступая через лежащие на полу тела, осторожно подошли двое мужчин в роскошных одеяниях верховных жрецов главных храмов страны и встали рядом, словно чего-то ожидая. В густом сумраке храма повисла напряженная тишина. Было слышно только легкое хлопанье висящих между колоннами тяжелых, расшитых золотом занавесей, колеблющихся от легкого сквозняка, и откуда-то издалека, с улицы, доносилось стрекотание цикад.

Внезапно, девушка, не открывая глаз заговорила, а жрецы стали напряженно слушать, стараясь не пропустить ни одного слова. Затем, они тихими голосами задали ей несколько вопросов и, получив на них ответ, подозвали стоявшего поодаль служителя. Тот подошел, приставил к губам девушки чашу с какой-то жидкостью и дал возможность сделать несколько глотков. Вскоре, она слегка качнулась и открыла глаза, показавшиеся в сумраке храма огромными черными звездами, сияющими на ее смуглом, скуластом лице. Ощущение этого сияния еще больше усиливало мерцающее отражение пламени многочисленных светильников, зажженных после ее пробуждения.

Ее бережно проводили к одной из высоких скамей, стоявших вдоль стен, и оставили приходить в себя после глубокого транса. Постепенно, сознание полностью к ней вернулось, и она с интересом стала наблюдать за продолжением ритуала, посвященного празднику плодородия, разглядывая многочисленных гостей в пышных нарядах, толпящихся в огромном помещении, заставленном рядами уходящих в темную вышину колонн.