Татьяна Тронина - Вишни для Марии

Так вот, если Люда вздумает всерьез мстить – Косте конец. Она может разорить мужа в один момент, оставить ни с чем.

По-хорошему, Косте надо было давно расстаться с Мари, не превращать ее в постоянную любовницу, вторую жену. Но что тогда, какой интерес у него в жизни останется? Найти еще кого-то, какую-нибудь непритязательную женщину? Да ни одна тут и в подметки Мари не годится… Потом, зачем тогда бросать Мари, спрашивается?

Нет, нет, если уж совсем припрет, если Люда узнает о его романе на стороне – тогда, конечно, придется расстаться с Мари. И действительно жить тут одному, бирюком (завод-то не бросишь без присмотра). Ведь Люда сюда не согласится поехать, да и нельзя, кто там за детьми присматривать станет? У них же школы, институты на носу, репетиторы, кружки, секции… Но, с другой стороны, жить здесь в одиночестве для Кости невыносимо.

Поэтому без Мари он загнется, засохнет. Она для него является воздухом. Солнцем. Но и слишком сближаться с ней тоже нельзя, и нельзя обнадеживать ее, он же честный человек, в конце концов! Пока жива Люда, Костя никогда не женится на Мари, а значит – быть ей любовницей и ни на что не рассчитывать. Еще Мари, как, наверное, и любая другая нормальная женщина, мечтает когда-нибудь родить. Но какие дети?! Косте своих бы троих вырастить. И не хотел он еще детей, все, наелся этими пеленками-распашонками, ночными бдениями, ветрянками и поносами, поликлиниками… А женщина во время беременности как меняется, и после родов особенно? Превращается в безумную фурию «благодаря» гормональным выплескам, полнеет или худеет, но определенно дурнеет… Нет уж, пусть Мари остается все такой же, спокойной и красивой. Так что никаких детей.

Казнить нельзя помиловать.

Единственный выход – это жить так, как сейчас, и ничего не менять.

Будильник утром в телефоне Костика почему-то не сработал, и возлюбленный уезжал от Марии второпях, даже от завтрака отказался.

– Ох, вот незадача… Я с аудитором уже договорился, а потом мне в Пенсионный фонд надо срочно, у них кое-какие выплаты не прошли, и они их по второму разу с меня требуют…

Молодая женщина молчала, наблюдая за возлюбленным, мечущимся туда-сюда по ее дому. Рассудком она, конечно, сочувствовала Костику, но в то же время душа ее никак не отзывалась. Мария сейчас испытывала… равнодушие, что ли? Равнодушие к его проблемам. Какое-то новое чувство, ведь до вчерашнего дня она всегда с искренним интересом вникала в дела своего возлюбленного, старалась его поддержать.

А все потому, наверное, что и Костику, как оказалось, было наплевать на ее проблемы. Она ему вчера сообщила, что ее уволили, что у нее нет будущего в Дербенево, а он… он предложил Марии судиться с братом. И еще сказал эту фразу – «потом все образуется». Он даже не хотел думать над проблемами Марии, отказался брать ее к себе, на свой завод!

Хотя, собственно, зачем обижаться на Костика? Он не муж ей, он ничем ей не обязан. Он с самого начала ничего ей не обещал. Какой смысл теперь чего-то требовать?

Но тогда и она не обязана ему сочувствовать. В конце концов, это дело Людмилы – беспокоиться из-за каких то аудиторов и не прошедших платежей.

– Ну все, пока-пока, ангел мой. – Костик быстро расцеловал Марию и выскочил из дома.

Она вяло махнула ему рукой и осталась лежать на кровати, глядя в потолок. «Я все время жду от кого-то любви. Что меня, наконец, оценят, похвалят. Что мне подарят целый мир… Ну, не в буквальном смысле конечно, а хотя бы признают меня родным человеком. А я никому не родная. И еще извожу себя этим, считаю неполноценной. Но это же глупо, глупо! Я живой человек, я сама по себе, и мне никто не нужен для того, чтобы стать счастливой! Ведь у меня есть я. Да, у меня есть я! И я счастлива, сама себе родная, и я себя люблю!»

Мария встала, умылась, выпила чашку растворимого кофе. Сходила на речку, искупалась. Потом принялась откапывать очередной камень на огороде. Этот лез наружу давно, с прошлой осени, сначала появился маленьким белым пятнышком, напоминающим шляпку шампиньона, потом поднимался все выше, выше, словно сам по себе рос, а не земля его выталкивала…

Молодая женщина лопатой отбросила землю. Камень большой, да, прикинула она, но с ним, пожалуй, можно справиться самостоятельно.

– Маша! Привет!

– Да? – Она обернулась – за забором стояла Нелли Ласунская. В пышном «девочковом» сарафане, с очками, как всегда, съехавшими на кончик носа; кудрявые волосы золотятся нимбом над головой. – Здравствуйте, Нелли.