Василий Киреев - Были и небылицы. Мои кольца. Мозаики

«Also Sprach Zarathustra» 1 1 «Мысли, пришедшие на голубиных крыльях, правят миром». Фридрих Ницше, «Так сказал Заратустра». Более известен вольный перевод – «Мысли, ступающие голубиной поступью, управляют миром». Здесь и далее – прим. автора.

24 сентября 2005 года была чудесная солнечная погода. Последние годы лето с трудом уступает свое место осени, позволяя в сентябре лишь слегка понизиться температуре, да окрасить листья в невообразимые цвета, что делает это время одним из самых красочных. Я люблю его, пожалуй, даже больше, чем весну первой половины мая, когда природа, просыпаясь ото сна, одевает деревья в листву особого, майско-зеленого цвета. Люблю еще и потому, что этими разноцветными листьями можно пошуршать, пройдя по дорожкам «по-детски», не поднимая ног. Собственно, наслаждаться шуршанием листьев научили нас именно дети, и в то субботнее утро мы ехали на дачу вдвоем с Лёлькой, пошуршать по лесу, а потом посидеть у камина, когда раздался телефонный звонок. Определившийся в телефоне арханелогородский номер не был мне знаком, а голос в трубке, принадлежавший офицеру ФСБ, одному ему понятным образом раздобывшему мой номер, спросил: «Вы уже знаете?» «Что?» – спросил я в ответ, почувствовав, скорее, не тревогу, а какую-то тоску. «Сегодня ночью Саша погиб».

Я не помню ни даты, ни месяца, когда мы впервые повстречались. Помню только, что было промозгло, и мы заказывали себе в ресторанчике «Шварцвальд» на Петровке еще и еще пива с колбасками, просто чтобы не выходить на улицу. А Саша, как истинный знаток немецкого пива, определил, что это лучший пивной немецкий ресторанчик в Москве, и потом мы разговаривали с ним большей частью там, а не в моем офисе, располагавшемся через двор. Теперь нет там ни моего офиса, ни «Шварцвальда», и Саша расстроился бы. Но и Саши нет.

В тот вечер мы проговорили несколько часов, как будто знали друг друга сто лет. Мы сразу обнаружили, что очень похожи. У нас одного возраста дети, их у нас по трое, по две девочки и мальчику. У нас похожие взгляды на их образование и будущее, мы в одинаковых выражениях ими гордимся и на них ругаемся. Мы очень любим Север, он только острее, потому что там родился и жил. Мы, вообще, оба свалили ли бы нафиг из наших мегаполисов, я из Москвы, а он из Берлина, если бы не дети. Мы очень любим эту осень, светлую и какую-то одновременно и радостную, и грустную, особенно на Севере, с ее невообразимыми цветами; любим лыжи и пиво, быструю езду и перелеты.

Потом у нас было время пообщаться. И в Германии, которую мы проехали из конца в конец, и в Москве, и в Питере, и в Архангельской области, по которой мы тоже с ним проехали из конца в конец, а он невольно сравнивал эти две территории, похожие по площади, но такие разные. Но сравнивал как-то легко и позитивно, типа «я бы тут сделал так…»

Острота его любви к Северу и к жизни вообще, скорее всего, его и погубила. Он очень торопился. Торопился сделать что-то, поэтому вошел в команду, которая выиграла губернаторские выборы, стал замом, но, в результате, не смог перевезти семью из Берлина в Архангельск; так и мотался между ними, стараясь успеть и там, и там. Но никак не успевал. И однажды, такой же осенью, попросил приехать меня в его деревню, Шотову, что на Пинеге. Мы сидели с ним в бане, пили пиво, шуршали по лесу листьями. И он принял это решение, принял в пользу семьи, подав в отставку. А у меня до сих пор осталось чувство, что не будь той осени, может, решение было бы другим. И сидели бы мы с ним снова в немецкой пивнушке, а может, в баньке на Пинеге… Но, даже уйдя в отставку, он все равно не мог оставить свою команду, прилетал из Берлина и носился, как угорелый, торопясь сделать хоть что-то.

Пока не встретил на своем пути выехавший на встречку грузовик. Лоб в лоб.

Он писал стихи.

Путешествовал и катался на лыжах. Успевал воспитывать детей, непременно, каждый год привозя их в родную деревню, и они, без сомнения, являются носителями обеих культур, думая по-немецки и по-русски, но умея подпевать пинежским напевам. Записывал на клочках бумаги комментарии к Ницше. Строил с отцом дом. Поставлял из Германии почтовые машины. Играл в футбол и был чемпионом Северодвинска среди юношей по боксу. И мечтал восстановить Шотовский Храм.