Ирина Соловьёва - Людмила Георгиевна Алексеева - ВСЯ ЖИЗНЬ – СЛУЖЕНИЕ ДОБРУ

Знаменитый налётчик Мишка Япончик в 1917 г. был по амнистии освобожден из тюрьмы и стал настоящей «грозой» Одессы. Своих маящихся в заключении товарищей он не забывал: в 1918 г. организовал массовый побег из Одесской тюрьмы. Его активное сотрудничество с большевистским подпольем достигло кульминации в разрешении сформировать отряд в составе 3-й Украинской советской армии. Можно лишь догадываться, как сложилась бы судьба этого «благородного разбойника», но в августе 1919 г. Япончик был застрелен.

А вот бывший чекист, молодой следователь Леонид Пантёлкин в 1922 г. был уволен из ГПУ… и стал самым известным налётчиком, Лёнькой Пантелеевым. В 1917 г. он ломал ворота Зимнего дворца и первым использовал символ красной звезды на форме, который позже заимствовал РККА. Но в тяжёлые 1920-е гг., будучи сотрудником ВЧК и работая в Пскове, на одном из обыском он занялся грабежом, что и привело к увольнению из органов. И тогда Лёнька вместе с несколькими сослуживцами и профессиональными бандитами организовал банду, которая регулярными разбоями (а иногда – убийствами) в Петрограде и его окрестностях наводила страх и трепет на население. «Карьера» Пантелеева как на стороне добра, так и на стороне зла была короткой, но яркой и завершилась, в прямом смысле слова, на высокой ноте. В феврале 1923 г. в ходе облавы на «малине» 20-летний Лёнька был убит молодым чекистом Иваном Бусько во время исполнения песни под гитару.

В 1920-е волна бандитизма обусловливалась особенностями социально-экономического развития в условиях НЭПа, в частности, возвращения частной собственности. Однако завершение НЭПа в 1929 г., индустриализация и первые пятилетки привели к заметному спаду преступности, а вооруженные банды орудовали реже. Конечно, непосредственную роль в уменьшении числа бандформирований играли доблестные московские милиционеры, которых государство поощряло за преданность долгу. Так, через три года службы в милиции, в 1933 г., за особые заслуги – задержание банды рецидивистов и проявленные при этом мужество и героизм – Георгия Филимонова направили в отпуск в санаторий в г. Кисловодск.

В правом нижнем углу, в кепке Георгий Филимонов. Кисловодск. 1933 г.

Впрочем, стражи порядка помнили о необходимости быть бдительными и «чистить» свои ряды. И, как показывает история, не всегда беззаветное служение долгу и народу защищало от произвола. В 1934 г. в пылу ссоры с кем-то из коллег Георгий Филимонов с вызовом бросил на стол партбилет и заявил, что не партия за него, а он сам лично принял решение работать в милиции и защищать страну от разбоя и бандитизма. За этот проступок Георгий заплатил высокую цену: последовал анонимный донос, Георгий был выдворен из рядов ВКП (Б) и… сослан с семьей в Сибирь, в лагерное поселение у станции Карымская, известное как часть БАМлага.

Марии Васильевне было 26 лет, она ждала ребенка. Для семьи Филимоновых начиналась новая, непредсказуемая жизнь в далекой и неприютной Сибири. Никакой надежды на прощение и возвращение поначалу не было, только молодость и природная родовая сила поддерживала их в эти годы.

Рожденную в ссылке девочку назвали Розой. «Я безо всяких сомнений дал дочке имя Роза, потому что понимал с какими трудностями всем нам и, прежде всего, ей придется жить здесь, – рассказывал впоследствии Георгий, – я ничего не мог ей дать хорошего, потому что, кроме холода и голода, ничего не было. Но пусть хоть имя, думал я, напоминает моей дочке о том, что где-то есть праздник и радость. На этом было основано моё решение».

Увы, в тяжелейших условиях девочка прожила чуть больше года и умерла от недоедания. Такая же участь ждала многих новорожденных в тех краях, но вопреки всему люди всё-таки надеялись на чудо, стремясь продолжить род. Сила духа и надежда помогали во все времена переживать превратности судьбы в нечеловеческих условия жизни. Именно надежда давала силы вопреки всем бедам и несчастьям превозмочь, казалось бы, непреодолимые обстоятельства, сохраняя при этом человеческое достоинство.

Строительство дороги в исправительном лагере «Бамлаг».

Из дневников Людмилы Георгиевны: