Светлана Гончаренко - Уши, лапы, хвост. Литературный альманах

«Пппо-ни-маешь, Барсик… – она, когда в подпитии, меня, как простого кота, обзывает. – Ппп-пони-маешь, Барсик, на симпозиуме у меня совсем неожиданно появилась оппо-неннн-тка. Кошка драная, прости Господи. Ни кожи, ни рожи. Ворвалась ко мне в ном.., в нашу литературную лабораторию и так сильно была не согласна с моими убббе-дительней-шими аргу-меннн-тами, что мне пришлось вступить с ней в словесную перепалку».

При этом поэтесса уронила на пол клок спутанных длинных волос. «Представляешь, Барсик, она, эта кошка драная, обещала поступить с объектом моих исследований, как с твоим родственником, то бишь, котом. Отвезти его, объект не-на-гляд-ный, в клинику ветеринарную. Где эти операции делают. Ну, ты сам знаешь, какие. Не мне, тебе, коту, о них рассказывать…

– Что мне оставалось делать? Как успокоить женщину? Почитай, не чужая. Как-никак, с малых коготков вместе живём. Пришлось запрыгнуть к ней на колени и целый час мурлыкать, пока не вернул её в нужное, поэтическое состояние духа. Эй! Да ты, я смотрю, уже совсем спишь! Давай, побежали быстрее ко мне, втроём теперь жить будем. Моя поэтесса возражать не станет, даже слова не скажет. Она у меня, знаешь, какая хорошая. Сейчас сама увидишь.

Абсолютно белый, без единого тёмного пятнышка на шкурке кот по кличке Барон ворчал на свою подружку, серую в полосочку беспородную кошку Мурку.

– Отойди от аквариума. Кому сказал, сейчас же кыш оттуда! Я не знаю, сколько там рыбок! Но поэтесса, когда возвращается со своих симпозиумов и семинаров, первым делам бежит именно к нему. Рыбок своих вуалехвостых пересчитывает. Тоже мне счетовод. Больно надо, лапы в воде мочить из-за какой-то цветастой мелюзги.

Кошка на монолог своего бойфренда не обращала никакого внимания. Она продолжала, не мигая, пялиться на большой круглый аквариум, стоящий на столе в углу комнаты. Если бы не этот белый ворчун, она бы уже давно залезла в водоём своей когтистой лапой и выцарапывала из него пару-тройку вкуснейших рыбёшек. «И как этот увалень не поймёт такую простую вещь – живая, трепещущая в мокрой лапе рыбёшка во сто крат вкуснее тех коричневых искусственных гранул, валяющихся в миске, – размышляла она. – Вот, что значит домашнее диванное воспитание. А ещё хищником зовётся. Да, он слово „охота“ только в книжке или на экране монитора и видел». Она ещё раз с вожделением глянула на плавающих по кругу у самого дна рыбок и нехотя поплелась к компьютеру.

Барон нежно ткнулся ей в нос.

– Ты, если хочешь есть, то разгонись, как следует, и тресни лбом дверку холодильника, она и откроется. Там молочко есть и творог, и даже сметанка, правда, с истёкшим сроком годности, но зато большущий пакет! Сосиски с колбаской опять же. Лопай – не хочу. Только поторопись, сама видишь, у нас работы – непочатый край. Поэтесса завтра к вечеру вернётся, за бардак возле холодильника ничего не скажет, только головой покачает, а если мы её задание не выполним, то запросто можно и веником меж ушей получить. Усекла? Так, что давай, нажимай вон ту чёрную пимпочу – и вперёд, к славе!

Мурка нерешительно нажала на какой-то чёрный выступ и сразу же отскочила, потому, что пимпочка замигала светодиодными лампочками, после чего раздался какой-то шум и потрескивание. Барон улыбнулся. Кошка с удивлением уставилась на него.

– Ну, чего ты уставилась? Не только чеширские коты, но и мы, сибирские, породистые, длинношёрстые давным-давно улыбаться научились. Причём, если исчезаем, то пропадаем заодно с улыбкой, так сказать, целиком. Не то что эти англичане, по частям. Сами, значит, смылись, куда подальше, а улыбка всё ещё в воздухе болтается. Кому, скажи, это надо? Глупость одна, а не улыбка. А ты чего принтера испугалась? Он добрый и совсем нестрашный.

– Ага, а вдруг – как прыгнет, как набросится! Возьмёт да и покусает! Смотри, как урчит громко.

Кошка выгнула спину, показывая ворчащему аппарату, какая она большая и сильная.

– Ну, ты, Мурка, даёшь! У него же зубов нет. Одни мигающие глаза-лампочки. А ещё колёсики и ролики. Чем же он тебя кусать будет?

– Барончик, погляди вон туда, в дырочку. Видишь, как он бумагу целиком себе в брюхо заглатывает. Значит, у него там зубы имеются. Мрррррр.

– Мура, оставь его в покое. Принтер, как глотает бумагу, так и выплёвывает, но уже исписанную. Вот скоро всю переработает, а мне новую ему подавать надо, вон из той пачки. Знаешь, как неудобно. Когтями нельзя, можно дырок в ней понаделать, а подушечками передних лап не удержишь. Приходится хвостом себе помогать. Эти люди вечно чего-нибудь изобретут, а нам, котам, потом расхлёбывай. Всё, Мурка, страхи в сторону. Давай, располагайся рядом со мной, будем с тобой вместе творить, так сказать, в соавторстве. Иногда это бывает даже интересно. Сейчас сама увидишь. Гляди сюда. Вот эта штука у двуногих «мышкой» зовётся. Ты не удивляйся, у них с воображением, не очень. Если хвостик имеется, значит, мышка. Предупреждаю сразу, она несъедобная. По ней только лапой бить можно, ну, и ещё таскать из стороны в сторону. Итак, давай быстренько придумай мне рифму на слово «процедура».