Где продавщицы опять обвешивают покупателей – как водилось всегда на Руси. Где застройщики экономят на материалах, и слышимость в доме насквозь. Где каждый год перекладывают асфальт. И массово травят друг друга поддельными продуктами и алкоголем, лекарствами и невесть чем.
Причем. Если к тебе хорошо отнесутся – сделают все настолько хорошо, как смогут, и абсолютно честно. Но если ты чужой, из общей толпы, безразличная человеческая единица – ну, горе тебе. Хлопот не оберешься и правды не добьешься.
Да вы посмотрите на дедовщину в российской армии! На отношение командиров к подчиненным! На измывательства и поборы! На бессмысленную жестокость! Это – духовный народ?! Да здесь год службы за пять засчитывать надо, здесь выполнение задачи и приемлемый уровень боевой подготовки – это же героизм, заслуживающий высоких наград!
Ветераны могут вспомнить организацию снабжения и быта в Афгане и Чечне, квалификацию командования и воинское единство. Потом, кстати, могут подумать, если охота: могли ли боевые потери наши и вермахта в Отечественную войну быть почти равными, 1,3:1, как нас уверяют патриоты?
Кстати: у немцев школьный класс – это был фронтовой взвод: все знакомы, дружат, понимают друг друга, спаяны. У нас – всегда всех разбрасывали по разным фронтам, родам войск и частям: а чтоб не сговорились, чтоб не было внутренних отношений, помимо командира и замполита. А то вдруг сговорятся и уползут к немцам, или всю часть подговорят сдаться, или пристрелят кого из особистов тишком. В 41-м-то и в 42-м иногда полковыми колоннами сдавались…
Власть у нас завсегда доверяла народу, а и сам народ – друг другу. То есть именно другу может доверить все, и жизнь, и семью – а вот чужому, вообще человеку, статистическому – ни хрена не доверит. Лучше словчить себе для удобства. А он там где-то, неведомый, поди еще больше жульничает, откуда я знаю, люди – они такие…
Вообще мы детей любим – но брошенных детей у нас больше всех. Это кстати о любви к ближнему. И вообще к своему народу, даже к самым родным.
…Когда-то у бабки моей с дедом в Ленинграде была домработница. Приехала из деревни в Петроград после революции, в НЭП, там жизнь и прожила. И блокаду всю пережила. Выжила потому, что была телефонисткой на коммутаторе, получала рабочую карточку и сидела в сравнительном тепле, все-таки не морозе уличном. Как-то энергия сберегалась. И вот она мне, студенту, говорила с тяжелой памятью: «Не знаешь ты, что такое люди. Люди очень недобрые…»
Вопрос: у кого завтрашний день лучше – у добрых или недобрых? Из сильного выйдет сладкое, из едящего – едомое. То был лев. А что выйдет из пчел жужжащих и псов скулящих, коней трудящих и зерен пропащих?..
Русский народ, предоставленный сам себе, быстро структурируется в социум из бандитского угнетающего большинства и зависимого бесправного угнетаемого меньшинства. При этом каждый страдает от произвола вышестоящих – но осуществляет прозвол над нижестоящими.
Русское большинство недостойно достоинств элитного русского меньшинства – мыслителей, работяг и свободолюбцев, отстаивающих справедливость.
Беда России – несочетаемость ума, силы и совести в одном и том же человеке. Умные и сильные подлы, совестливые глупы или слабы. Исключения? Есть! Их мало – потому и ломают.
Вы сейчас будете смеяться: будущее, пустота и похороны становятся синонимами. Эту академическую грамматику пишет власть, но чтение вслух уголовно наказуемо.
А я и поныне не знаю фамилию парня, который изобрел гранатомет.
Наши мамы склонялись над нами,
Дожидаясь, чтоб мы уснули,
И морочили нас колдунами.
Обманули!..
Я помню эту мерзлую песчаную улицу. Была ранняя весна, март, наверное. Яркое солнце уже грело в морозном воздухе. Я шел из школы домой. Ветер нес песок, и глаза секло. Улица, центральная в райцентре, называлась Лазо-Борзинская. Мы жили на станции Борзя Читинской области, в Забайкалье.
На фасаде ДОСА – Доме офицеров Советской Армии – алел плакат. Или транспарант, я понятия не имел. В степной, одноэтажной, деревянной и земляночной Борзе было два каменных двухэтажных здания – ДОСА и Штаб армии. 6-й Гвардейской танковой армии. А я учился в первом классе. И умел читать.
На красном полотнище белыми квадратными буквами было написано:
«Советская избирательная система – самая демократическая в мире».
Читать дальше