Вячеслав Александров - Алеет Восток

Хлеба и зрелищ! Со времен Древнего Рима ничего не изменилось

У меня, честно сказать, и желания не возникло наслаждаться этим спектаклем. Но не успели мы с переводчицей дойти до ближайшего фонтана в парке, как с четырех сторон по аллеям к нам подлетели черные джипы. Из них выскочили, как черти из табакерки, маленькие китайцы в черных кожанках. Они подхватили меня под руки и повели в симпатичный парковый павильон, оказавшийся закамуфлированным отделом полиции. При этом полицейские все время громко разговаривали по рациям друг с другом, находясь на расстоянии всего пяти метров. Они больше походили на опереточных злодеев, чем на сотрудников национальной безопасности. Выяснилось, что они засекли мою камеру еще час назад до задержания и вели нас до удобного момента, чтобы взять «крупную рыбу» с поличным.

Большой друг советского народа профессор Се Зичу

Вначале «кагэбэшники» отобрали у меня камеру и сходу обвинили в шпионаже на американскую разведку. Перед моим мысленным взором моментально возник образ городского стадиона с портретами Мао Цзэдуна, грузовики с портативными виселицами и многотысячная толпа футбольных болельщиков… пардон, культурных революционеров-хунвейбинов с фанатичным кличем «Смерть шпиону!».

По тяжести содеянного, по определению полицейских, я оказался следующим после наркобарона, но перед сутенером. Ошалевшее от неожиданно навалившихся на меня событий воображение уже рисовало мою виселицу, возвышавшуюся над всеми остальными, и веревка на ней была толще, чем на соседних.

И тут стражи гостайны обнаружили мой советский паспорт. Подозрение в шпионаже сняли и заменили на обвинение в запрещенной съемке смертной казни. Оказывается, казнить публично было можно и нужно, потому как это искореняет преступность, но снимать и потом показывать публично отснятый материал нельзя. Потому что это портит имидж Китая как страны туризма.

То, что я оказался советским гражданином, сыграло решающую роль в моей дальнейшей судьбе. Меня отпустили! Даже камеру вернули, отобрав кассету. Что стало, после всех предъявленных мне обвинений, приятной неожиданностью. Мне даже было жаль их: фанатичные поклонники публичных казней лишились кульминации – спектакля «Повешение американского шпиона»! Только переводчицы, нашей студентки, я больше не увидел.

Прощальный банкет проходил в лучшем по тем временам ресторане столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района – города Урумчи. Профессор Се Зичу, пользуясь случаем, пригласил на наши проводы всех достойных людей. А их набралось человек пятьдесят. Сотрудники Института гляциологии. Жены сотрудников. Друзья сотрудников. Сотрудники их друзей… и так далее. Столь пышные и многолюдные проводы вызвали у нас легкую оторопь. А ларчик просто открывался! Поскольку мы были официальной делегацией, то и прием оплачивался из казны. И здесь можно было развернуться.

Вечер удался! Четырехэтажный ресторан был хорош. Залы были разделены не стенами, а камышовыми перегородками. Местная традиция!

Групповое фото. Участники Международной конференции по климату. Здесь одним рестораном не обойдешься!

Кухня была прекрасна. Китайские изыски из мяса, овощей, рыбы и всего остального, что только плавает, ползает, прыгает, летает и шевелится на этой грешной земле, было на нашем столе. Народ ел и пил не стесняясь – за все было заплачено! И часа через два его потянуло к прекрасному. Захотелось попеть. И было с чего. Запивалась эта, на наш взгляд, замечательная китайская кухня таким же замечательным, на китайский взгляд, напитком, – рисовой водкой. Верхом этого алкогольного изыска было присутствие в бутылке заспиртованной змеи. Наливалась эта гремучая смесь, по местным обычаям, в рюмочки с наперсток величиной, грамм десять. После долгих тостов содержимое попадало в рот, обжигало язык, оставляя после себя вкус паленой резины и запах анисовых капель.

Киргизскую делегацию, привыкшую к благородному вкусу «Столичной», изготовленной по рецепту от Дмитрия Ивановича Менделеева, сей китайский напиток даже не взбодрил. Мы пребывали в пограничном состоянии.