Наталья Потапова - Ныряю в прошлые года. Сборник очерков

Подвижность резко снизилась, я стала задумываться о том, чтобы стать медиком. Папа присылал книги Владимира Леви, и я увлеклась психологией. В мединституте сразу отказали в приеме, найдя мою болезнь – артрит – в утвержденном Минздравом списке противопоказаний. Тогда пришла в медучилище, с порога предупредила про диагноз, а завуч сказал: «Все под Богом ходим», – и допустил к экзаменам. Удалось набрать девять баллов за два экзамена и поступить на медсестринское отделение.

Боль в бедре потребовала операции по установке пластинки Козучева, а потом – полгода костылей, напряженной разработки сустава. Хотела по учебникам заниматься дома, но директор разрешил учиться со следующего года, так как медицине обучают лишь очно.

…Вот и первое сентября 1991 года. Полкилометра до училища прошла с тростью за десять минут. «Видок» еще тот: босоножки с подошвой разной толщины для компенсации укорочения, в руке – сумка-тележка, чтоб забрать все учебники. Куратору группы предъявила справку об инвалидности и попросила не ставить меня на дежурства. Не прошло и месяца, как однокашница, обязанная по очереди мыть пол, не смогла остаться после занятий. Я вызвалась подежурить за неё, и впредь моя фамилия попала в график. Сокурсницы стали воспринимать меня как равную.

Из курса обучения мне особенно нравились психология, основы трудового законодательства, педиатрия. Часто во время большой перемены стремилась в библиотеку почитать дополнительно. По-прежнему выручал метод: ни одного невыученного урока. Уже в ноябре кто-то заметил, что мне светит «красный» диплом.

Как-то раз надвигалась контрольная по очень серьезному предмету – фармакологии. Я сидела за предпоследней партой, и «галерка» нередко просила подсказок. Не хотела портить отношения с сокурсниками и преподавателями и пошла дежурить во время контрольной в гардеробе. Не зря таскала пальто – дежурить вместе со мной пришла Нина, оказывается, хотела подружиться. Так, уже живя с искореженным телом, обрела первого друга, общение и поддержку. А контрольную, отдежурив, мы с Ниной написали за первой партой, пока группа слушала следующую тему…

После двух месяцев теории начиналась практика, нужно было ехать во второй корпус, в другой район города. В ночь перед поездкой меня мучили кошмары: во сне не могла зайти в трамвай и попадала под машину. Не мудрено – более года не ездила в общественном транспорте. Нина встретила на остановке, подстраховала. Амплитуды движения в тазобедренных суставах едва хватило, чтобы поставить ногу на для нижнюю ступеньку, а выходить оказалось полегче.

Мы на лекции по сестринскому уходу. Несмотря на руки, напоминающие крабов, писать успеваю. На перемене преподавательница рассматривает кисти, сомневаясь, что осилю манипуляции. Успокаиваю её, говоря: «Терпение и труд все перетрут». Убедилась, что смогу, через неделю, когда отрабатывали уколы на муляжах. Через месяц началась практика в больнице, мы должны были помогать на посту и в процедурном кабинете. Старшая медсестра, увидев руки и хромоту, опасалась мне что-либо доверить. Пришлось терпеть и раздавать таблетки, пока она не поговорила с преподавателем. И, наконец, мне доверили внутривенный укол! Зашла в палату, и мороз по коже – в умирающей от волчанки женщине узнала Евгению, с которой лежала в стационаре… Шок от осознания хрупкости жизни утих после попытки выразить боль в стихах: «Ключари уж отворили врата в ад и врата в рай…»

Ближе к концу практики медсестра сменила взгляд из неприязненного на сочувствующий. Группа вернулась слушать лекции, а мы с Ниной пересели за одну парту, всё больше сближаясь и понимая друг друга.

Три переводных экзамена сдала на пятерки и поспешила в июне к главному хирургу горздрава, поскольку второй бедренный сустав тоже требовал операции – рентгенолог даже удивилась, как я еще хожу. Оказалось, что эндопротезы закупят уже летом. В итоге светило ортопедии Наум Авраамович Полляк впервые в Челябинске поставил тазобедренный эндопротез нового типа – и именно мне! Медики относились бережно к «первопроходцу». Я так же старалась вести себя на практиках с пациентами.

Через сорок дней бросила костыли и пошла учиться. Еще через месяц на заседании хирургического общества, по просьбе доктора, забросила ногу на стол председателя. Вот когда поняла значение слова «фурор»!

…Очень трудна была практика по сестринскому уходу в отделении токсикологии. Мы с Ниночкой выносили судна, ставили уколы, заправляли капельницы, промывали желудки. У меня часто ныли связки оперированного сустава, но мы радовались, что помогаем страдающим людям, особенно, когда пациент выходил из комы.