Елена Косс - Бумажные Зеркала

Первое письмо было деду Макаю от внучки, которая жила в областном центре. Это к ней он ездил, опаздывая и догоняя поезда, и договариваясь с проводниками каждый раз, приостановить поезд на нужной ему остановке. Заботливая внучка вкладывала в письма каждый раз пару сотен рублей, а дед берег их и покупал ей потом подарки.

Иванова сразу же, не распечатав, положила письмо Макая в почтовую сумку. Да и что может написать внучка деду? Побереги себя, дескать, да пересчитай внимательно деньги, да спрячь подальше, да, не забудь куда спрятал…

Остальные письма все были адресованы старухе.

Открывалось письмо старинным методом, известным почтмейстерам всех времен, тут же при помощи самовара, фыркающего кипятком. Остерегаться надо бы любви к чаепитию людьми данной профессии.

Писем было не меньше тридцати. Все они содержали откровенно-горестные признания поломанных жизней. Основной темой длинных этих и часто нестройных писем была супружеская измена. Приходили письма и с благодарностью. Все письма содержали значительные суммы денег, в основном в долларовом эквиваленте.

Супруги были людьми набожными и мирно преданными друг другу. Некоторые письма им приходилось перечитывать, едва понимая и ужасаясь той низости, до которой может опуститься человек. И грех непрощения и ревности волновал и даже злил этих тихих людей. Дочитав письмо, они откладывали деньги легонько в сторону. Собранное со всех писем, они делили ровно пополам и сортировали обратно по конвертам, тщательно заклеивая письма канцелярским клеем, стоящим всегда наготове. Вырученную сумму им приходилось делить опять пополам, чтобы иметь возможность вот так, раз в неделю, спешить к прибытию скорого, а потом пить чай, да еще с баранками и фигурными шоколадками.

Глава 8

Среди старухиных писем, вдруг, попалось одно неведанное до сих пор и не подвергающееся никакой разумной классификации письмо с дразнящим и пугающим 'До востребования' Селедкину П.В.

Иванов тотчас позвонил мэру, но того не было ни дома, ни на службе. Опасаясь самих себя, да и за самих себя, супруги решились открыть письмо. Волнуясь, как новички, они, подержав конверт на пару, осторожно, специально тупой бритвой, приоткрыли его и легонько вынули письмо. Гордые успехом, они смогли убедиться, что опыт вещь важная, и упорный труд всегда может рассчитывать на вознаграждение.

' Главный уверяет, что можно обойтись и без гробов. Но, если тебе для выстрела и нужны гроб или два, это понятно. Но ты же двадцать штук заказал. Такое не утаишь, все равно докопаются. Три избушки в прошлом году сожгли, а они потом все нарисовались у тещи в огороде. Неужели там своих гробов нет. В таких делах нечего экономить. Главный сказал, стрелять надо с толком, с минимальной потерей для своих. Главный с тебя потом вычтет за гроб для тещи.

Пока, привет команде, Сережа'.

Глава 9

Немая.

Глава 10

Где объясняется немое, долгое и мучительное удивление супругов Ивановых, владевших ими всю предыдущую главу. Поняв, что письмо не относится к изученной ими ранее категории супружеских измен, решено было Иванову отправить на розыски мэра.

Глава 11

Иванова отложила 'Правду' и приложила к ней маленький, второпях надушенный ландышевыми духами, оставшимися еще от мамы, конверт, с четвертной долей старухиного заработка. Иная правда нуждается и в поддержке. Еще один конверт был со злополучным письмом, явно требующим непременную осведомленность мэра. Приписка Селедкину П.В. в данном случае роли не играла.

Вдруг, в дверь, приветливо распахнутую солнечному дню, вбежал маленький, мгновенный человек и спросил писем.

– Каких писем. Искренне удивились Ивановы.

– Писем, писем и денежных переводов, запальчиво настаивал пришелец.

Трое верзил, загородив дверь, совершенно лишили помещение почтового отделения возможности проникновения последних осенних лучей.

-Да, вот же письмо, мне, Селедкину П.В. сказал человек и схватил не только свое, но и надушенное письмо и несколько даже писем старухи.

Растерянный Иванов, изучивший жизнь лишь по скудной переписке жителей города Н, не знал, что делать. Иванова же наоборот, вцепившись в рукав рокового незнакомца, устойчиво требовала удостоверения личности.

Предполагаемый Селедкин даже порылся в карманах, но вспомнив, что не прихватил с собой документа, миролюбиво успокоил:

' Селедкин – это псевдоним, милая дама. Псевдонимам же документы не выдаются'.

И четверка быстро исчезла в клубах дыма и пыли, оставляемых выглядящей провинциальной уже машиной, предоставив Ивановых недоумению одиночества.