Элина Солманская - Фуэте для олигарха

Семилетняя Ева плакала навзрыд, прикрывая ладошками рот. Милое кукольное личико, маленький носик, губки бантиком, уголки которых сейчас были опущены вниз. Её белокурые волосы, как у его матери свисали мокрыми прядями из-под маленького капюшона куртки розового цвета.

Томашевский стремительно пересёк разделяющее их расстояние и, поравнявшись, по очереди поставил обоих детей на ноги. Подняв Еву на руки и прижав к себе Стаса, он отошёл в сторону и, попытался их успокоить.

Мальчик крепко сжимал пальцами его руку, а девочка, обхватив ладошками его за шею, продолжала безутешно плакать.

Уткнувшись лицом в её мокрую щёку, Томашевский прижал к себе племянника и прикрыл глаза, чтобы хоть на минуту скрыть эту ужасающую картину с привкусом горя, царившую сейчас перед ними. Время казалось застыло, прекратило свой быстрый бег, и тяжело изнуряюще отсчитывало каждую минуту, которая нестерпимой пронизывающей болью сверлила его виски. Он уже точно знал, что нарушит устоявшиеся традиции и не останется больше ни минуты на похоронах, покинув кладбище, как только всё закончится.

Он резко обернулся, почувствовав, как его плеча, коснулась крепкая мужская ладонь. Заметив друзей, молча кивнул им в знак приветствия, и снова перевёл взгляд на фотографию брата.

Ростислав Полонский и Александр Воропаев, не говоря ни слова, обошли его и, склонившись, синхронно опустили на свежие могилы по огромному букету тёмно-бордовых роз каждый. Немного постояв на месте, опустив головы, они снова вернулись к Томашевскому и встали с ним рядом.

Через несколько минут, когда все начали расходиться, они втроём покинули ограду и направились по длинной кленовой аллее на выход с кладбища.

– Эльдар, ты куда? – голос старшей сестры заставил Томашевского резко обернуться.

Он устало посмотрел на неё.

– Ухожу!

– На поминки разве не останешься?

– Я приеду позже. Хочу увезти детей. Им тяжело, да и не нужно смотреть на всё это больше. К тому же, Ева очень устала, – он опустил глаза и посмотрел на девочку, которая стояла, прислонившись к его ногам, и крепко сжимала пальчиками полы его плаща.

– Но, куда ты поедешь? Куда ты их повезёшь? У нас нет ключей от их квартиры. Дверь будем вскрывать только завтра вместе с участковым.

– Дом, это последнее место, где они должны сейчас находиться. Там всё сейчас будет напоминать им о родителях.

– Поедем ко мне, – предложил Ростислав. – Маша, поможет тебе с детьми. У неё большой опыт, к тому же она всегда отлично ладит с каждым из них и находит общий язык. Я думаю, женская рука им сейчас будет крайне необходима и добрая душа, которая не подвержена горю, как у всех вас.

– Спасибо. Я думаю, ты прав. Сейчас это лучший выход. Аля, я позвоню и приеду чуть позже, как только устрою детей, – обратился Томашевский к сестре.

– Хорошо. Я думаю, мы должны собраться все вместе вечером и нам просто необходимо поговорить.

– Непременно поговорим, только чуть позже, – Эльдар развернулся и быстро пошёл вместе с друзьями на выход с кладбища.

****

Когда Полонский распахнул входную дверь особняка, приглашая своих друзей в прихожую, его жена уже ожидала их на ступенях лестницы. Взяв за руки обоих детей, она повела их на второй этаж купать и укладывать спать.

Мужчины расположились в кабинете Ростислава. Плеснув в три бокала коньяк, Полонский протянул их в руки Томашевского и Воропаева.

– Ну что, как говорится, не чокаясь… – тихо произнёс Воропаев и пригубил ароматный напиток.

Томашевский молча проглотил содержимое своего бокала и, сморщившись, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Закуси, – Ростислав протянул ему нарезанный дольками лимон, но Эльдар, приоткрыв веки, лишь отрицательно покачал головой.

– И что теперь собираешься делать? – Воропаев пристально смотрел на Томашевского.

– Не знаю. Голова кругом. Всё произошло так неожиданно, что у меня до сих пор ощущение, что я сплю и вижу страшный сон. Сегодня на кладбище услышал краем уха, разговор двух сплетниц, и вопросов у меня появилось ещё больше, чем было до этого. Странные новости дошли до меня, будто бы мой брат был в жутких долгах в последнее время.

– В долгах? – Полонский удивлённо смотрел на Томашевского. – Этого не может быть. Я ведь знаю Олега, и насколько я помню, дела у него всегда шли успешно. Пусть не блестяще, но и в убыточных его предприятия никогда не были. Он сам был отличным мастером, и в клиентуре недостатка не испытывал.