Валерий Касаткин - Совещание душ

Катя, прочитав письмо, невольно улыбнулась и подумала: пусть помучается, а там будет видно, что делать дальше.

13

Прошло две недели с момента прочтения Катей Пашиного послания. Романова полностью втянулась в работу на два фронта, быстро освоив тонкости грузоперевозок и логистики. Проживала она по-прежнему в своей квартире, вечерами вспоминая своего исчезнувшего из поля зрения мужа. Коварных планов мести Катя давно уже не строила. Доброе начало, которое основательно сидело в душе девушки, не позволяло ей стать на тропу войны со всё ещё любимым человеком.

Однажды вечером в начале ноября к Кате неожиданно приехали родители Павла. Свекровь, Елена Михайловна, обняла девушку.

– Спаси Пашу, у нас уже не осталось сил смотреть, как он погибает в деревне у аппарата. Его друзья, Вовик и Шурик, и те не выдержали пьянок и образумились, а наш не сдаётся. Катя, вся надежда на тебя. Ты его только выведи из запоя, а потом поступай, как хочешь. Мы в обиде на тебя не будем. Мы уверены: он тебя послушает.

– Он, конечно, заслуживает наказания, но смерти я ему меньше всего желаю, потому что не хочу, чтобы наш ребёнок рос без отца, а поэтому я завтра попробую оттащить «алкаша» от аппарата.

Елена Михайловна, удивлённая этой вестью, радостно воскликнула:

– Катенька, какое это счастье для нас! Неужели мы станем бабушкой и дедушкой?

– В этом не сомневайтесь, вас я осчастливлю. А вот, что делать с вашим сыночком, пока не знаю.

Отец Павла, Иван Николаевич, оживился,

– Он хороший, ты ему помоги лишь вернуться к нормальной жизни.

На следующий день Катя приехала к источнику грёз, поднимающему значимость человека в собственных затуманенных глазах, стирающему из его памяти проблемы, но разрушающему душу и жизнь человека. Аппарат ещё дымился, отравляя воздух запахом дурманящей жидкости под названием самогон. Возле краника никого не было. Девушка с хворостиной в руках заглянула в избушку и в полумраке увидела Павла, лежащего на куче сена возле почерневшей бревенчатой стены. Бородатый, опухший мужчина спал, издавая храп, от которого из избушки разбежались, очевидно, даже мыши и пауки. Катя со всей силы ударила лозовым прутом по ногам человекоподобного существа. Существо село и уставило свои мутные глаза на прекрасное небесное создание. Катя ещё раз замахнулась. Существо промычало:

– Не надо.

– Надо, я обещала твоим родителям привести тебя в чувство.

– Я встаю и сдаюсь тебе в плен, а пленных не бьют. И не смотри на меня, мне стыдно.

– А мне-то как стыдно! Я даже в страшном сне не могла себе представить, что мой муж окажется алкашом, злодеем и дикобразом. Как тебя такого вести в Москву? Теперь надо потратить миллион денег, чтобы тебя привести в божеский вид.

– Достаточно будет сто баксов, – уже веселее промычал Романов.

– Рано радуешься, Вовик Шурикович Аппаратов. Это надо же такую себе кличку придумать! Но тебе больше подошла бы фамилия Самогонкин. И учти, я сейчас стараюсь не для тебя и не для себя, а для твоих родителей. Тебе тридцать минут, чтобы хоть немного привести себя в порядок, и поедем в Москву в больницу на очищение крови. Может быть, заодно прочистят там твои мозги и душу.

Павел попытался улыбнуться.

– Я сейчас быстро, я по-солдатски.

– По дороге со мной не говорить, мне не лыбиться, до Москвы молчать. Понятно?

Романов кивнул головой. Катя посмотрела на мужа.

– Чего молчишь. Ты согласен с этим?

– Согласен.

– Вот и молчи.

Проехав около ста километров, Катя позвонила родителям Павла и попросила их принять от неё специфического клиента для дальнейшего сопровождения того в специальную палату. Перед самой Москвой девушка не выдержала.

– Учти, я тебя больше спасать не буду. Нам не нужен отец и муж -пьяница и безвольное существо.

Павел осторожно посмотрел на жену и осторожно спросил:

– Ты ждёшь ребёнка?

– Это касается только меня, и я просила тебя молчать.

– Я и молчу.

– Молчи.

– Я стану другим, то есть прежним – любящим, добрым и щедрым.

– Молчи.

– Я вас обоих люблю, люблю, люблю.

– Ты замолчишь или нет?

– Я замолчу, если простишь.

– Тогда говори хоть до посинения.

– Я люблю тебя, я люблю нашего ребёнка, я люблю жизнь.

– Любить я тебе запретить не могу, как не могу запретить себе любить тебя.

– Прости.

– Прощаю. Но ты должен в ближайшее время побывать в моём берёзовом рае и подлечить свою заблудшую душу.

– Возражений нет, любовь моя.

– Чуть не забыла, я тебе под берёзкой кое в чём признаюсь.