Симона Вилар - Сын ведьмы

А вот Путята волновался:

– Не поторопились ли мы, посадник? Так можно и озлить людей. Думаю, следовало бы немного повременить и просто стражу выставить у капища, не пускать никого к идолам этим поганым…

– Не могу я тут долго суды судить да ряды рядить! – неожиданно резко отозвался посадник. – Мне поторопиться надо, чтобы потом…

А что за этим «потом», не сказал. Зато выехал к Волхову на своем белом как сметана жеребце, гарцевал на нем и выкрикивал, перекрывая стенания новгородцев:

– Что, безумные, сожалеете о тех, кто себя оборонить не может? Какую пользу вы ожидаете получить от них? Идол он и есть идол бездушный. А Христос с небес все видит. Своими рыданиями вы его и рассердить можете.

Опасались ли новгородцы гнева нового Бога, которому их насильно отдали, или, будучи людьми толковыми и понимающими выгоду, предпочли не перечить грозному посаднику, но постепенно они стали расходиться. А там и на новое гуляние явились – Добрыня ведь не скупился, щедро пировал с теми, кто своеволия не проявлял.

Зато вскоре узнал, что пару его священников эти упертые порезали. Одного насмерть, а вот ловкий дьяк Сава отбиться смог. Ну а потом весть пришла, что нашлись и такие, кто покинул Новгород. Уехали целыми семьями, и новгородские сторожа-объездчики нашли на путях вдоль Волхова брошенные на землю кресты.

Епископ Иоаким к этому отнесся на удивление спокойно.

– Пусть. Мы не можем спасти того, кто не хочет быть спасенным, – сказал он. – Сами же с крещеными лаской и заботой будем сближаться, добро им делать. Людей это успокаивает. А как возведем в городе новый храм Божий, градцы волей-неволей заинтересуются, станут приходить. И вот тогда… Ведь не так важно, как человек приходит к Богу, главное – что приходит.

– Не все так просто, преподобный, – угрюмо заметил Добрыня. – Вера христианская сильна, когда многие в нее верят. А когда люди растеряны, они кому хочешь поклоняться будут. И еще не один год мы будем завоевывать их души да отвлекать от насланных чар.

– О каких это чарах ты говоришь, посадник?

Что мог ответить ему Добрыня? Иоаким – верующий человек, он не может чувствовать то, что чует сын ведьмы. А он чуял зло, чуял морок, который ощущался время от времени, словно капли мелкого дождя, какие то появляются, то исчезают, когда ветром новой веры их сносит. Да и волновало посадника, что волхв Соловейка пропал. Этот может еще немало зла натворить.

Волхва взялся разыскать молодой новгородец Воробей Стоянович. Не мог парень простить, что всю его семью по приказу Богаммила порезали. И не потому, что те Христу были привержены, а потому, что он, Воробей, при князе Владимире состоял и крещение вместе с ним принял.

Теперь же Воробей рыскал по округе, пока в одном из селищ не наткнулся на творившего ворожбу волхва. И встреча их непростой вышла – Воробей, когда приволок связанного Соловейку в Новгород, весь был подран и исцарапан, как будто с рысью дикой схлестнулся.

– Он меня чарами прямо через коряги и терновые заросли таскал, пока я молитвой его колдовство не ослабил, – нервно похихикивая, заявил парень.

Волхва окропили святой водой, молитвы над ним читали, а он выл и катался по земле как бесноватый. И лишь когда в беспамятство впал, Добрыня сошел к нему в поруб 18 18 Поруб – темница в виде сруба, закопанного в землю и закрытого сверху, или просто яма. . Отлил бесчувственного водой, рассматривал при свете факела.

Соловейка смотрел на него снизу, слабо постанывая.

– Что скажешь, ведьмин сын? Каково это – своих предавать? – прокряхтел через время.

– Это кого – своих? Тебя, что ли, червь раздавленный?

– Ты кровь свою предал. Силу, что тебе богами была дана.

– Ну, моя-то сила всегда при мне.

– Не скажи. Ты могуч был, ты самого князя Руси под пятой держал. И ты это знаешь. Как и знаешь, что благодаря своей крови чародейской мог бы возвыситься как никто иной.

– Ну и зачем?

Этот его вопрос заставил волхва опешить. Он попытался привстать, но Добрыня пинком свалил его обратно.

– Ты от силы и власти отказываешься? – пораженно вымолвил зло ощерившийся волхв.

– Зачем же отказываться? Все, что хотел, я и так имею.

– Это ты сейчас так думаешь, посадник. Но однажды…

– Да ничего не будет однажды. Все уже свершилось.

– Не скажи, – гаденько засмеялся Соловейка. – Ничего еще не свершилось. Ибо наложено заклятие страшное, от которого морок над всем словенским краем будет силиться, а от него станет нарастать ненависть к тебе и крещенным тобой. Долгие годы ты будешь жить в бесконечной войне со своими же. Ибо люди вновь и вновь станут бороться с тобой и не будет тут покоя и лада. А все по твоей вине… Есть силы, какие и тебе не побороть. Так что ждут тебя ненависть и предательство. Ну а люди рано или поздно отвоюют свое. Им так велено. Они под чарами такой силы, какую и тебе не побороть.