Константин Наумов - Очень синий, очень шумный

Иржик попробовал все варианты рациона, дважды видел на стоянках гремучих змей. У него было еще много дизеля, но кончилась вода: он принимал душ каждый день – из нагреваемого солнцем двадцатилитрового бака на крыше. К обеду, увидев пятно зелени, он съехал с дороги и погнал напрямую. Земля под кустами была сухая, в трещинах; Иржик нашел взглядом следующее пятно. Вода нашлась на закате: узкая струйка в середине широкой полосы грязи; Иржику было все равно – у него есть фильтры. Утром он понял, что не сможет вернуться к дороге: на плотной почве джип почти не оставил следов. Ориентируясь по солнцу – на юг и немного на запад, чтобы попасть к океану, но чтобы не очень скоро, он провел за рулем весь длинный световой день, объезжая заросли, перебираясь через засохшие ручьи. Засыпая в пахнущей синтетикой палатке – после отличного ужина и душа из согретой солнцем воды, Иржик улыбался.

Следующим утром солнце взошло на западе. Иржик помнил, как ставил палатку и машину: заходящее солнце светило прямо в палаточную дверь. Теперь туда светило солнце восходящее. Оно было красное – из-за пыли в воздухе. Тончайшая пыль покрывала все в палатке: спальник, все вещи, все. Такой же пылью был покрыт джип, палатка снаружи и кусты вокруг. Пыль резко ограничивала линию видимости: кусты, сухая земля и дальше – бурое ничего. Гоня прочь бредовую мысль о том, что он на Марсе, Иржик собрался, развернул машину и погнал в прежнем направлении – на юг и немного на запад. Или в обратном направлении – если верить вчерашнему солнцу.

Wrangler умел фильтровать воздух, внутри пыли не было, только дизель грелся сильнее и сильнее и через шесть часов дороги перегрелся совсем. Иржик остановил машину, потянул за рычажок капота, открыл дверь – как в домну. Снаружи было не просто жарко – было нечем дышать. Морщась от мгновенно выступившего злого пота и пыли Иржик добежал до капота, захлопнул его и вернулся в машину. Угрюмо глядя на стрелку (все еще в красном секторе) он понял – все, накатались, надо выбираться. Дотянулся до кнопки навигации, вспыхнул экран, анимированный логотип Jeep на экране: у Wrangler-а были карты всего континента. Синяя стрелочка помигала у офиса (последнее место, где включался компьютер) и красиво анимированная планета полетела на экране, раскручиваясь все быстрее и быстрее.

Сраная Африка. Иржик вжался затылком в подголовник, понимая, что все – правда, никакой ошибки. Карты для Африки у Wrangler-а не было: пустой контур и стрелочка где-то в середине. Какая это может быть страна, Иржик не знал даже приблизительно, как не знал, сколько вообще там этих стран в этой Африке. Судан? Сомали? В джипе было прохладно, пот ледяными каплями выступал на лбу.

Дав двигателю остыть, Иржик завелся и поехал, следя краем глаза, чтобы стрелочка показывала к ближайшему краю континента, к океану. В порт какой-нибудь, например. Дороги все не было, была сухая саванна вокруг – сезон засухи. В голове стучало: ехал-ехал и заехал, слева мелькнули уродливые серые горбатые коровы, и оглушительный грохот заставил Иржика ударить по тормозам. Когда по машине стреляют из автомата Калашникова – это бывает именно так: как если бы кто-то лупил молотком по пустой бочке, в которой вы сидите.

Иржик скулил. Обувь они забрали: песчаный пол барака был покрыт чем-то, что Иржик решил считать засохшим дерьмом и еще какими-то костями. Кости кололись. Воняло и было нечем дышать – жестяная крыша раскалилась, как сковородка. Иржик поскулил еще немного, побаюкал больную руку и потянулся опять к щели. Во дворе по-прежнему не было никого, только разоренный пустой Wrangler с покосившимся простреленным баком душа наверху и мертвая пальма. Иржику очень хотелось пить.

Известная в узких кругах фонолог В. очень поздно и совершенно случайно узнает о смерти родной тетки. С теткой они никогда не были близки, услышав в чужой беседе о смерти некой Н., В. не обращает сначала внимания и только через неделю вспоминает, что Н. – двоюродная сестра отца и, кажется, ее единственный старший родственник. В. звонит на кафедру, где всю жизнь проработала Н., ее долго не могут понять, разочарованная, В. вешает трубку; однако уже через несколько минут ей перезванивает некто Ч. – адвокат, душеприказчик Н; еще через несколько минут В. читает с экрана смартфона завещание Н.: В. достается дом в Речной Стране – небольшой деревушке, три часа по шоссе на запад и в горы; из завещания она понимает, что провела в этом доме как минимум одно лето; тем не менее, В. не сохранила об этом никаких воспоминаний. В выходные В. берет в агентстве машину – породистый крошечный джип с широкими колесами; в Речной Стране очень быстро находит нужный адрес. Дом Н. арендует большая семья, их контракт истекает через четыре года; обеспокоенные, они пытаются убедиться, что В. не собирается продавать дом или нарушать их уклад иным образом. В. успокаивает их как может; насупив мохнатые брови, глава семьи проводит ее длинным коридором к двери в запертую комнату, которую Н. оставила за собой; у В. нет ключа, но вызванный из деревни слесарь легко отпирает замок. Комната почти пуста – точный, двадцатилетней давности, слепок привычек и вещей Н.: рабочий стол, узкая кушетка, CD-плеер и лампа на столе; одна стена сильно отсырела. На грубой полке – модный тогда роман, несколько справочников по садоводству и модель корабля в бутылке. В., действуя решительно, но наугад, что совершенно ей не свойственно, укладывает в дорожную сумку шерстяной плед с кушетки (он пахнет плесенью и липнет к рукам), бутылку с полки, осторожно закрывает дверь, просит слесаря запереть замок; жильцы длинно смотрят ей в след, когда В. разворачивает джип на слишком узкой гравийной дорожке. В. гонит домой без остановки, иногда с тревогой поглядывая на уровень топлива; когда она паркуется у общежития, желтая лампочка горит уже очень давно. Бросив машину незапертой, В. поднимается к себе; плед в сумке окончательно расползся, В. выпутывает бутылку из вонючих нитей, сумку с пледом комом бросает в мусор.