– Скажите, а вот здесь, посмотрите, здесь две цепи между поплавками натянуты, они для чего?
В какой-то момент Петрович не выдержал:
– Слышь, мужик, у тебя ноги есть!?
– Есть.
– Ты ходить ими умеешь?
– Ну, умею!
– Вот и ходи отсюдова!
Петрович звучал убедительно, то ли из-за своего командного голоса, то ли из-за топора в правой руке.
Кочерга получилась на славу. Когда мы снимались с лагеря, Дракар Петрович хотел её оставить с присказкой, «другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд». Но Костя забрал кочергу с собой в Челябинск.
Когда стемнело и всё необходимое было сделано, у костра за чаем «с дымком» затеяли долгие разговоры. Первой скрипкой был Дракар Петрович, знавший кучу баек и анекдотов, и, что немаловажно, умевший красиво и к месту подать историю:
– Вы мне тут про контузию говорили, а я вам вот что расскажу. Служил я в армии, в танковых войсках. Зимой случились у нас учения. Кому учения, а кому веселье, возможность, так сказать, реализовать свой задавленный долгим сидением в казармах творческий потенциал. И вот, кому-то надоело стрелять холостыми зарядами. И что учудили? Кружка, такая же, как эта, – Петрович приподнял железную армейскую кружку, если не слышать его слов, можно было подумать, будто он произносит тост и призывает всех чокнуться, – её диаметр идеально подходит под диаметр танкового ствола: только ручку спилить. Так уж у нас устроено: гражданское производство в любой момент должно быть готово к милитаризации, чтобы вместо кружек производить снаряды, вместо котелков – каски… Вы вот вчера говорили, дескать, колышки от палатки похожи на холодное оружие. Так это тоже неслучайно: всё для того, чтобы любым подручным средством можно было бы врага бить. Кончатся патроны, не хватит на всех автоматов – выдадут колышки от палатки. В общем, бойцы одного танкового экипажа спилили с кружек ручки, стали засовывать их в ствол перед зарядкой «холостого», и давай палить ими! Понимаете, когда стреляешь «холостым», «бах» – и всё, ну, может, эхо от «бах» донесется. А тут «бах» – и свист, как в фильме про войну. Все всерьёз перепугались, командиры стали думать, будто по ошибке бойцам выдали не «холостые», а боевые. Пригибаться стали к земле, а то расхаживали, как на параде! А шутники палят налево-направо. Да только баловство с оружием хорошо никогда не заканчивается…
Тут рассказчик глубоко вздохнул и замолчал; никто не решался спросить, чем дело обернулось, я же почему-то связала этот его рассказ с упоминанием о том, что он не понаслышке знает что такое контузия.
Я нарушила повисшую тишину своей историей:
– Как-то в июле, лет десять назад, мы ходили в поход в горнозаводскую часть Челябинской области: я, Саша, мой брат Максим со своей женой и Реджик – мой пес-проводник породы лабрадор, но не чистый лабрадор, а метис: некоторые из вас с ним знакомы лично. Он тогда молодой, энергичный был, хотя он и сейчас бодрый. Тело у него уже на заслуженном отдыхе, а характер щенячий; ему в этом году двенадцать лет исполняется, а он до сих пор бегает за своим хвостом да белок в лесу гоняет. Сейчас он на даче остался, с Сашиными родителями. А раньше мы его с собой брали – где он только не побывал! Помню, когда мы его ещё только привезли, пошли на Второе озеро. У нас под Челябинском каскад озер есть: эти озёра прямо так и называются – Первое, Второе, Третье и Четвёртое. Видимо, в нашем Озерном Краю у географов фантазии не хватило на названия, и после три тысячи семьсот сорок пятого они начали их номеровать.
Пришли мы, значит, с Сашей на Второе озеро, Реджика купать. Переживаем, вдруг испугается, вырвется, утонет! Стали его аккуратно на поводке заводить в озеро. Поддерживаем его за брюхо, мало ли… А он шёл себе по дну, а потом взял да и поплыл. Не поплыл даже, понёсся, как торпеда, грудью водную гладь рассекает, распушенным хвостом под водой машет, стрекоз на полном ходу ловит, только челюсти клацают. Я сразу поняла, что наши тревоги были напрасны. Мы с Сашей расстелили на берегу покрывало, стали наблюдать за Реджиком да загорать. Когда пёс вышел на берег, чтобы отдохнуть, я попросила его дать лапу, немного раздвинула когти и воскликнула:
– Саш, глянь, у него между пальцев перепонки, как у лягушки! Он у нас прирожденный пловец!
Только одному я не могла научить его – отряхиваться от воды где-нибудь в сторонке, а не возле того места, где я лежу, хотя вообще он у нас пес культурный. Скажем, если все сидят вокруг расстеленного покрывала, ему тоже надо сесть и обязательно одну лапу на покрывало поставить.
Читать дальше