Наталья Комиссарова - Преображение

На кухне они попили чай с пирогом, который мама испекла к приезду своей Настеньки, и поехали к папе в больницу. Пока они ехали мама рассказала о том, как утром, до того, как она приехала, мама звонила узнать, как папа себя чувствует, и папа неожиданно для мамы произнёс: «А дочка ещё не приехала? Что-то я за неё волнуюсь…»

Настю это несколько удивило, ведь всегда считалось, что она родилась под счастливой звездой, поэтому за нее никто и никогда особенно сильно, как ей казалось, не переживал, в особенности папа, как человек очень рационально мыслящий.

Приехав, они вошли к нему в палату, он пытался завтракать. Увидев их, своих родных и любимых, оставил, встав, пересел из-за стола на кровать. Настя обняла его, прижавшись к его худому, изможденному тяжелой болезнью телу. Он стал худым, тонким как ниточка, почти прозрачным. Из упаковки, не спеша, он извлекла, наконец, Икону – спасительницу.

– Всецарица, – сказала она, протягивая Икону папе, – она тебя спасёт.

Папа взял ее в свои руки, внимательно посмотрел на неё, и, не говоря ни слова, приложил ее к своей груди. Некоторое время подержав так, вновь внимательно, изучающе стал смотреть на неё.

– Красивая, – наконец, произнёс он.

Немногословный, но всегда очень точный в высказываниях, папа тронул тогда Настю невероятно. Она была очень рада, что Икона ему понравилась. Она вкратце рассказала ему о том, какой был проделан путь для того, чтобы сначала из простой деревяшки стать чем-то более важным, значимым, о своей вере в помощь ее, а теперь она попала к нему в руки. Папа мысленно проследовал за мной в моем рассказе.

– Заберите ее домой. – неожиданно произнёс он.

Этого Настя, конечно же, не ожидала, поэтому тут же наотрез, категорически заявила:

– Нет, папа, она останется здесь, и когда тебя выпишут из больницы, ты заберёшь ее с собой домой.

– Хорошо, – согласился он.

Через некоторое время пришла медсестра ставить капельницу, Наталью с мамой попросили выйти из палаты. Они вышли.

Пользуясь моментом, она попросила ручку и на оборотной стороне Иконы написала несколько молитв из Акафиста. Когда же они вернулись в палату, она почувствовала внутри себя необъяснимое желание прочесть весь Акафист Богородице, читаемый перед Иконой «Всецарица». В глубине своего сознания она понимала, что папа, как человек далекий от всех этих религиозных моментов, может воспротивиться и ему это не понравится, но как же она была удивлена, когда не услышала ни единого слова протеста.

Анастасия стала потихоньку читать. Он слушал и даже несколько раз перекрестился вместе с ними. Вообще сколько помнила Наталья, папа всегда говорил, что он атеист.

– Не верю, – говорил он, – ни в Бога, ни в черта. Верю в то, что глаза мои видят.

И оттого ещё более была удивительной эта картина, видеть, как папа, с совершенно искренним выражением лица осенял себя крестным знамением.

Когда закончили читать молитвы, как-то так само собой вышло, что Наталья с мамой поменялись местами. Мать, сидевшая на кровати, вдруг оказалась на стуле, где только что сидела дочь. Теперь Настя видела папино лицо прямо. И где-то внутри нее, в каком-то неведомом пространстве, вновь не ею рождённая, как ей показалось, пронеслась вихрем мысль:

«Здесь не в чем жить.»

Эта мысль напугала ее, ведь все подобные она гнала от себя, не позволяя ни одной секунде на обдумывание, боясь, что поверит, пусть даже на самую малость.

– Больше не будешь говорить мне, чтобы я мяса не ел? – вдруг спросил папа.

Да, действительно, два месяца назад Настенька сказала ему:

– Первое, что делали заболевшие люди раньше – прекращали есть мясо.

Хотя, по большому счёту, разумные люди просто не начинают его есть вообще по ряду очень весомых причин. Она тогда уехала, а папа, как оказалось, после тех ее слов, не смог съесть больше ни одного кусочка мяса. Так сильно впечатлили его эти слова.

– Нет, папа, – ответила она. – Теперь ты в таком возрасте, что должен кушать все, что просит у тебя твой организм.

Икона к этому моменту заняла почетное место на подоконнике, и в окно как бы смотрели Богородица с Иисусом. Папа смотрел на дочь, улыбаясь, затем неожиданно произнёс:

– Ты как Царица стала.

– Почему, – недоумевая спросила Настя.

Но здесь вмешалась мама, пытаясь сгладить ситуацию, видимо, решив, что, сказав это, папа имел в виду что-то не совсем приятное. Однако, папа после пояснил, и все оказалось гораздо проще, чем можно было подумать. Вместо мысли с намёком на гордыню, тщеславие и прочие человеческие пороки, папа закладывал совершенно простую мысль.