Борис Вараксин - Ложка дёгтя

Мотор завёлся с пол оборота. Словно ждал своего часа. Лодка бойко пошла нужным курсом.

Мужик чему-то молча усмехался. Молчал и Дмитрий Ильич, но ему было не до веселья.

Причалили. Дмитрий Ильич выбрался на берег, начал поправлять лямки рюкзака. Мужик взялся за шнур:

– Профессор его имя, Лебединский!

Мотор взревел и лодка быстро набрала ход.

Дмитрий Ильич с силой хлопнул себя по лбу: «Ну да, конечно, как я мог забыть? Такое запоминающееся имя!» Закинул рюкзак за спину и, насвистывая любимый мотив, двинулся в гору.

Да, когда-то, в стародавние времена, белки на Руси являлись источником не только экономического благополучия, но и эстетического наслаждения. Ибо никто из лесных зверей так не услаждал слух древних россиян своим пением, как эти пушистые вертихвостки. Для кого-то их переливчатые трели были даже предпочтительней песен соловья. Но, в отличие от пернатого, белки пели не только по весне, но и в другое время года. Главное, чтобы было пропитание – орехи, шишки и прочие носители высококалорийного продукта, делающего жизнь лесных обитателей приятной и полезной для общества.

Но однажды всё изменилось. Тамошний князь, большой любитель охоты на крупного зверя, в ходе преследования свирепого вепря обратил внимание на прелестный мотив, льющийся с высокой сосны. Мелодия была столь чудесна, что князь плюнул на хрюкающего громилу, спрыгнул с коня и долго вслушивался в песню неведомого исполнителя. Тогда-то ему и доложили, что данная белка – лучшая певунья в здешнем лесу и егеря частенько приезжают её послушать.

Однако, князь не был бы князем, если б не спросил себя: с чего бы это его белка на его земле доставляет удовольствие не ему, а его челяди? Без его ведома!

Поймать и доставить во дворец!

Приказание было исполнено и у поющей белки началась новая жизнь, краткое описание которой и дал в начале нашего рассказа замечательный русский поэт.

Поначалу скорлупки у орешков были серебряные, а ядрышки – из самоцветов. Так распорядился князь, ибо негоже было столь замечательной белке питаться тем же, чем и её менее талантливые сородичи. Разве могущественный властитель не может позволить себе достойно обеспечить ту, которая доставляет ему столько удовольствия?

Однако, белка грызть серебряные орешки отказалась. Хоть и попробовала. А так как слугам было боязно гневить хозяина несговорчивостью его любимицы, то какое-то время её не кормили вовсе. Что весьма пагубно сказалось на певческих способностях чудо-зверушки. Белка погрустнела и тихо сидела в клетке из чистого золота, на изготовление которой пошла треть государственного бюджета.

Узнав о возникших проблемах, князь схватился за голову. Как он мог? Серебряные скорлупки… Немедленно отлить из чистого золота! А ядра… Да об эти самоцветы кто хошь зубы обломает! Только изумруды! Чистейшей пробы! Из самого, что ни на есть, дальнего зарубежья!

Все забегали, засуетились. И вот уже вместо постыдно дешёвых орешков из серебра в кормушку засыпаны орешки из чистого золота с умопомрачительными по стоимости ядрами-изумрудами.

Все вздохнули с облегчением.

Оголодавшая белка разгрызла один из блестящих шариков, добралась до сердцевины и… Чуть не сломала зубы. После чего завалилась на бок и лишь слегка подёргивала лапками.

– Кажись, подыхает… От голода… – сделал вывод один из слуг, слывший самым продвинутым в вопросах медицины. В воздухе запахло крупными неприятностями: проштрафившихся драли на конюшне с большим усердием.

– Ей бы кленовых семечек… Или орешков… Кедровых…

Но ослушаться княжеского приказа было нельзя. Приказано кормить изумрудами – значит, ими и кормить.

Наверно, белка так бы и погибла, если б не княжеский отпрыск. Вот уж кому было до лампочки, что скажет его родитель. Насыпал семечек, приласкал несчастную. Белка потихоньку и оклемалась. Только вот петь перестала. Совсем. Потеряла голос. С голодухи.

Доложили князю. Тот, конечно, расстроился, но поделать ничего было нельзя – белка смолкла раз и навсегда. А ведь её брали за вокальные данные. Не кормить же теперь просто так?

В общем, от белки избавились. Отнесли клетку в лес, дверцу открыли – и до свидания.

Молчание соотечественницы подействовало на остальных лесных обитательниц удручающе. Стало ясно: в княжеских лесах лучше помалкивать. А то, неровён час, поймают и начнут кормить всякой дрянью. Уж лучше бегать по деревьям молча, не привлекая к себе особого внимания. Целее будешь.