Ольга Верещагина - Ты только живи. Рассказы

– Да, я это отлично понимаю, сын. Теперь всё позади. Папа в больнице, тут недалеко в реанимации… – немного рассеянно, немного устало произнесла Ирина – не позвонила почему? Просто мне сделали тоже укол, и я спала дома, а папу увезла неотложка. Я тебе всё сейчас расскажу. Ты только не горячись. К папе не пустят сегодня. Я была в больнице, выпила таблетку и почувствовала себя неважно и зашла сюда в аллею и позвонила тебе. Почему сразу не позвонила, просто не сообразила сразу, что и кому звонить и говорить…

Ирина говорила тихо и спокойно. Она держала Артёма за руку и гладила её, как тогда в детстве, когда он попал в больницу с аппендицитом. Ей хотелось его пожалеть и успокоить, а еще уберечь от тревог и забот, но она не могла понять, что время уже изменило ситуацию, и что пришел тот возраст, когда она должна уже дать возможность и принять заботу детей, и не казаться сильной, тогда, когда силы её уже идут на убыль.

– Ты, понимаешь, что иногда в трудную минуту многое, что было привычным в жизни, вдруг исчезает… И ты забываешь обо всем, только одно, только самое важное остаётся… Вот в тот момент я поняла, что всё не важно, кроме Виктора… А ночью почувствовала, что что-то не так, поэтому и встала, а он лежит и не дышит. Знаешь, Тёма, мне тогда не до чего было… Вы извините меня, давай позвоним Андрею, он ещё тоже о случившемся не знает, а потом отвези меня домой. К отцу пойдем после трех, а есть вот телефон для справок и всё – уже спокойно говорила Ирина сыну.

Артём звонил Андрею. О чём – то долго и взволнованно они говорили.

Ирина сидела на скамейке и не слушала, она опять думала о своём, о прошлом. Только в минуты стресса и волнения почему – то сразу вспоминается прошлое, причём давно забытое… Ирина смотрела на сына. Она очень любила своего младшенького. Он вырос красивым и умным, очень трепетно относился к ней. Артём всегда звонил и справлялся о её здоровье, а вот Андрей почему-то обижался на неё и ему, как он говорил всегда, что ему не хватает внимания и её любви, хотя к обоим сыновьям она относилась одинаково.

– Господи, как я тогда могла решиться завести детей. Как врачи меня отговаривали, но Виктор знал и поддерживал во всём меня, давая возможность жить нормальной жизнью, как все, с моим больным сердцем, и я всё смогла…. Я родила двух сыновей, вопреки всему… И почему сейчас мои сыновья ощущают почти тоже, но только несколько иначе, чем мы с сестрой… Только сейчас в этот трудный для меня период я вдруг поняла, что я многое делаю, как моя мать. По большому счёту, я такая же, как она… – рассуждала Ирина, ожидая конца разговора сыновей.

– Мама, ну, что пошли, я тебя отвезу домой – прервал её размышления Артём.

– Андрей позвонит своему знакомому врачу, он всё узнает и перезвонит. Мама, мама, нужно сразу было звонить… Сразу… Как ты это не понимаешь, сразу… Тогда и риск и последствий было бы меньше… Пошли в машину – сказал Артём, слегка наклоняясь к ней и помогая встать.

Артём припарковал машину метров в 200 от скамейки. Они шли аллеей, где сидели и рисовали свои этюды дети. Ирина шла и смотрела, как они это делают, а в памяти всплывали другие этюды и парк.

– Когда же это было? Давно… стояла ранняя осень или весна? Нет, это был конец марта. На улице было еще прохладно и в парке у общежития деревья стояли совсем голые, и только кое- где набухали почки на абрикосах. Абрикосы всегда распускались первыми. Их бело – розовые цветочки на коричнево – песочных ветках и корявых стволах смотрелись очень красиво, напоминали цветение сакуры. Возле общежития, на южной его стороне, там, где проходила теплотрасса, отапливавшая здание, создавался свой микроклимат и абрикосы – дички всегда зацветали первыми. В тот год весна стояла теплая и ранняя, и заросли диких абрикос, как обычно, зацвели раньше всех остальных плодовых деревьев. В этой части парка, территория была неухоженной. Нагромождение труб, заросли колючих абрикос и акаций и старые скамейки, привлекающие молодежь своей уединённостью, создавали иллюзию заброшенности и первозданности одновременно, чем и привлекали молодых студентов художественного училища. Вот тут я и встретила однажды Виктора и его сокурсника Сергея. Они поставили на треноги мольберты и писали акварели. Они были увлечены своей работой и первыми нежными бутончиками и цветами дикой абрикосы. Аромат стоял нежный, тонкий. Первые пчёлы жужжали, отвлекая их от работы. Краски сохли плохо, а пчёлы чувствовали запах мёда в их составе и периодически подлетали к мольбертам и своим жужжанием отвлекали художников от работы. Вот в один из очередных налетов пчелы, Виктор отошел от мольберта, чтобы избежать укуса разъяренной пчелы, тем, что Сергей её отогнал от своего мольберта. Виктор, обернулся и увидел, двух молоденьких девушек, с интересом наблюдавших за ними. Да, сцена была еще та… Два взрослых парня боятся пчелы… Мы смеялись от души, но очень хотели посмотреть, что они там пишут – Ирина улыбнулась, сама себе, вспомнив этот момент из своей жизни.