Игорь Шахин - Баловень богов

Но здесь, в этом нелепом аппендиксе – и жить-то ему оставалось всего-то одну-две вселенских минуты! – движение словно бы замерло. Этот уголок мира Великого Хаоса не закручивался, не выворачивался наизнанку, не замыкался сам на себя!

И Он дал ему имя Пространство. Оно даже не проникало само в себя ни единого раза. Оно всего лишь простиралось повсюду – и ничего более.

Это был казус, нигде и никогда до этого не обнаруженный, видимо, плохо смотрели.

Это был прямо-таки некий пузырь без границ, оазис тишины в среде яростно завихряющихся многомерностей необъятного мира.

Этот «пузырь» не был заполнен Временем, равномерно раздробленным на галактики, на эти медленно вращающиеся спиральки, составленные из маленьких капелек времени – звезд. Да! И звезды, и их планеты со своими спутниками во всех других местах были капельками времени.

Если трудно представить, что они и есть то самое ВРЕМЯ, то попробуй себе вообрази ситуацию: нет никаких планет, звезд, галактик. Что осталось?

Осталось простирание неизвестно чего во все стороны, и в этом «неизвестно чего» нет никакого такого времени. Так-то вот…

Поначалу всем нравилось проникать в «пузырь» и забавляться странными превращениями их сущностей в БЫЛО, ЕСТЬ и БУДЕТ.

Это оказалась всем забавам забава!

Представь себе ситуацию: помолол кофе, заварил, посмаковал его из маленькой чашечки, ощутил бодрость. В общем, процесс, знакомый многим до боли. И вот ты вдруг, хотя только что подумал о том, что неплохо бы помолоть зернышки, сидишь себе в кресле и ощущаешь прилив бодрости ниоткуда и еще чувствуешь пару кофейных крупинок на своем языке. Черт знает что! Еще и не молол, а уже вон что – бодр… А в следующее мгновение ты, ничего не помня о своей взбодренности, стоишь у плиты, следишь, чтобы кофе не убежал и предвкушаешь первый глоточек ароматного напитка…

В следующий миг ты уже ничего не варишь и не помнишь, что что-то там варил, а всего-то накручиваешь ручку кофемолки и улыбаешься от предвкушения предстоящего удовольствия пития…

Они играли в «было», «есть» и «будет» – это когда вся мощь их умений становилась как бы совсем ничем, словно мучительное мычание дебила, затем – приходило частичное осознание самих себя, и после этого – полное возрождение всей их мощи.

Забавлялись и в обратном порядке, как в нашем случае с кофеварением: мощь-полусознание-ничто, то есть будущее-настоящее-прошлое.

Пробовали разные комбинации: будущее-прошлое-настоящее, настоящее-прошлое-будущее, но все это ни к чему не приводило, не давало осознания полезной возможности этого вакуумного пространства.

И когда Он наложил вето на забавы, Они осознали, что это – благостное место, что оно означает нечто. Из него может произрасти некий смысл.

В результате их забав в этом самом «пузыре» возникло Время – множество капель, закрученных в спирали галактик.

Оно в этом месте длилось, текло только в одном направлении – от прошлого к будущему. Постепенность, последовательность, поступательность – это, лишь это теперь помогало осознать Гармонию многомерных миров, казавшихся до этого неким кипящим Хаосом, законам которого они следовали неосознанно и неукоснительно, ничего не разрушая, но и не создавая.

Теперь же Хаос кристаллизовался в Смысл: предстояло выращивать новые зерна разума, и даже не сами зерна, а их нематериальные символы – информационные сгустки.

Они, в силу своей консервативности (берега и русло!), замыслили плантацию-оазис – космическую теплицу с один раз и навсегда заданным ритмом жизни, вечный инкубатор, производящий только ангельские сущности.

Он по-своему выстроил замысел – по образу и подобию вечноменяющегося потока. Наложивший вето превратился как бы в копию «пузыря» и слился с ним, с каждой его частичкой, наполнив собою живым это доселе мертвое пространство. Тринадцатый старец называл его Кораблем.

Баловень проснулся. И тут же вспомнил, как пробуждался накануне: не открывая внутреннего взора, сразу же тогда попробовал выяснить, где он оказался. Организм нежно подрагивал, словно порхающие на солнце протуберанцы, оболочка дышала свободно, а «сердце» переполняло чувство восторга, и хотелось молить кого-то великого и всесильного о прощении за такое чрезмерное ощущение счастья. А запахи! О! Это могло быть одно из двух – или свежий мягкий июньский стог сена, или бездонно проваливающаяся перина приятеля-короля, взявшего недавно за моду покрывать всякий раз перед сном полы будуара ковром из живых цветов. Так что, надо быть поосторожнее! Можно наступить на шип от розы, попавший в этот ковер случайно. Когда в тот момент открыл глаза, оказалось – ни то и ни другое.