Наталия Смирнова - Страсти по Самайну – 2. Книга 2

Вниз полетела полупустая бутылка. Ударившись о деревянный пол, она разлетелись вдребезги.

Кэп подобрал вогнутое дно бутылки, поднёс его к слабому лучу света и ждал. Вскоре дерево начало потихоньку дымиться.

Флибустьеры так опьянели, что заметили пожар, когда тот охватил половину трюма.

Доски рушились на матросов, одна из них едва не угодила Джиму в голову. Капитан вовремя успел выдернуть его из-под горящих обломков.

– Кажется, мы в расчёте, кэп.

Пожар потушили, пленников связали и до конца пути заперли в трюме. Холод и влажность делали своё дело, пленники болели и умирали.

В Севилье сразу, как пиратский галеон пришвартовался к берегу, оставшихся в живых матросов отправили на невольничий рынок. Джима ошеломил незнакомый город. Пёстрая толпа горланила на незнакомых языках, покупая и продавая. Сухой как чёрствая хлебная корка воздух непривычно царапал горло. Аромат дорогих пряностей смешивался с запахом немытых тел.

Внимание О'Коннора привлёк интересный старик в белой чалме и богато расшитом халате.

На плече у него сидела обезьянка, точно такая, как Джим видел в Вест-Индии.

Обезьяна протянула лапу и вцепилась Джиму в волосы. Старик повернулся к нему:

– Рики выбрала тебя.

Он бросил продавцу мешочек с монетами и велел Джиму следовать за ним.

Они шли почти через весь город, Джим увидел немало мужчин, одетых так же, как его новый хозяин, их здесь называли мавры. Наконец, пришли к грандиозному дворцу – крепости.

– Это Алькасар, дворец королей. А мой дом совсем рядом, там наискосок. Я придворный ювелир, Акрам-аль-Фаттах.

Джим оказался рабом в чужом доме.

Глава 7

Жилище ювелира поразило Джима. Комнат в нём было не меньше, чем домов в родной деревне. Внутри полы и стены были выложенные затейливой мозаикой, снаружи дом был обнесён высоким забором, надёжно охраняющим покой всех домочадцев.

Их было немного, хозяева – сам ювелир и его дочь Малика и немногочисленные слуги.

Но больше всего Джима тянуло в маленькую комнату в задней части дома – мастерскую хозяина. На деревянным столе были закреплены тиски, рядом разложены напильники, свёрла, кусачки, ножницы.

Джим с благоговением наблюдал, как Акрам смешивал порошок кремнезёма с алюминием или магнием, плавил всё это в пламени очага. На выходе получалась прозрачная эмаль.

– Простая эмаль бесцветна, как туман, а наши женщины любят радость, – рассказывал старик. Видя интерес Джима к своему делу, он охотно делился знаниями.

– Добавь в неё кобальт, получишь синее море, с кадмием будет красный мак, а медью нежная зелень. Железо сделает эмаль бурой, словно земля после засухи, а олово белой, как наряд невесты.

Джим пробовал повторить движения мастера. Первые его цепочки и кольца были грубые и неуклюжие и мало напоминали изящные цветочные мотивы, как у ювелира.

Малике очень приглянулся новый раб отца. Высокий, белокожий, зеленоглазый, он очень отличался от загорелых кареглазых мужчин, что окружали девушку. Ирландец же сторонился дочки хозяина, даже завидев её издалека, спешил скрыться.

Своей бедой Малика поделилась с одной из старых служанок.

– Не горюй детка, всё образуется. Дам я тебе один порошок, подсыпь ему в вино, но учти, наше виноградное не подойдёт, нужно что-то особенное.

Женщина порылась в своих запасах:

– Вот нашла, вишнёвое. Северное, с его родины, в самый раз.

Малика сделала всё, как научила старуха. Принесла вино в мастерскую отца, угостить родителя и ученика.

Джим пригубил напиток и почувствовал себя странно. Зеркала, как заколдованные, отражали незнакомое пространство.

Черноокая Малика улыбалась и звала к себе. Джим, как одержимый, шёл на зов. Внезапно в зеркале стал падать снег, крупные хлопья падали на смоляные косы Малики, укрывая её саваном. Вместо мавританки появилась другая девушка, Джим узнал Кейлин.

Его полуночный крик развеял наваждение.

Глава 8

Жители деревни Ладдаг собирались на площади. В центре её уже складывали дрова и ветки, чтобы разжечь костёр. Ведьма найдена и по настоянию пастора будет сожжена.

Грегор с удовлетворением наблюдал, как Улу привязывали к столбу, и самолично поднес факел к дровам.

Костёр едва начало разгораться, как вдруг повалил густой мокрый снег. Сухостой намок, огонь не хотел разгораться. Народ зароптал, это знак, Ула невиновна. Женщина, едва не ставшая случайной жертвой происков пастора Грегора, не могла поверить в своё второе рождение.