Павел Борода - Морось. Сборник рассказов

Папа робко протиснулся. За столом сидел невысокий пожилой мужчина. Выглядел аляповато. Впечатление портил грубого покроя коричневый костюм. Еще – стоящие торчком редкие кустики волос по бокам выпуклого лысого черепа.

– Прошу вас, юноша, не робейте, – пропел директор, – Чем могу служить?

Папа объяснил цель своего визита. К директору почувствовал расположение. В общении тот был удобен и мягок, как пуф.

– Понимаю, понимаю, молодой человек, но ничем не могу помочь. Руки связаны, кадровый состав переполнен, трещит по швам. Зое Никитичной, почитай, восьмой десяток, а на заслуженный отдых и не собирается. И не спровадишь! Вы представляете: ни в какую! «Нет, нет, нет! – верещит – Только через мой труп». Между нами говоря, это единственный выход. Но я бы на вашем месте не особо рассчитывал, не рассчитывал. Зоя Никитична нас всех переживет. Вот увидите.

– Жаль, – сокрушенно произнес папа и поднялся, чтобы уйти, – Простите, что отнял у вас время.

– А вы, молодой человек, женаты? – спросил вдруг директор, показывая, чтобы его посетитель не торопился.

– Всенепременно, – ответил папа и снова присел.

– Обзавелись?

– Три года как. Девочка.

– Как зовут?

– Анной. В марте день рождения.

– Прекрасное имя. А по батюшке?

Папа дивился такому любопытству и учтивости директора.

– Яковлевна. Меня, – решил уточнить он, – Яковом звать.

– В какую школу Анну Яковлевну впоследствии определять думаете?

Папа ответил, что они еще и не думали. Мол, рано. Обжиться бы, работу сыскать.

– Позвольте отрекомендовать вам наше учебное заведение, – директор заговорил переливами, – По одежке не встречайте, не встречайте. Зрите вглубь и вширь. Золотые учителя! В том году два первых места на городской олимпиаде и одно третье.

– Мы живем далеко, – признался папа. Ему было неловко отказывать такому положительному человеку.

– А вы переезжайте. У нас очень перспективный район. Через пять лет вы его не узнаете. Как там великий комбинатор говорил? Васюки да в Нью-Москву? Вот примерно то же ждет и наш территориальный округ. Только взаправду. Как-никак состоим при градообразующем комбинате.

Папа вспомнил увиденные им смог, грохочущий пустой трамвай и стаю собак, раздербанивающих ошметки мусора. Подумал, что перспективность весьма отдаленная, с трудом просматривающаяся, еле уловимая. Но огорчать оказавшего радушный прием директора не решился. Уверил, что со всей серьезностью обдумает его предложение.

– А в школы больше не ходите, не ходите. Везде кадровый профицит. Везде.

– Куда же мне идти?

– А вон, видите, – директор показал в окно на шиферную крышу трехэтажного здания, – местный райотдел. Сходите туда. Там всех берут.

Они распрощались, и папа, все еще слегка озадаченный, сбитый с толку неудачными поисками, направил свои стопы в отделение милиции. Густая, иссиня-серая пелена проглотила дымок отцовской сигареты, не поперхнувшись.

***

Дежурный с кем-то громко разговаривал по телефону. Время от времени переходил на крик. Звонившему – если то был потерпевший – вроде как предлагалось выбрать из двух зол: или разобраться со своей проблемой самостоятельно, или обзавестись новой. То бишь безумным и психованным дежурным. Который то и дело поправлял спадающие на нос очки. Что-то записывал. Сразу было видно – разноплановая личность, многозадачная. Папа ждал, пока тот закончит разговор. Пока что рассматривал фотопортреты преступников. Один ему приглянулся. Был похож на его однокурсника.

– Признали кого? – неожиданно спросил дежурный.

– Нет, – ответил папа, – хотя, смеху ради, вот этот очень похож на одного моего знакомого.

– Имя?

– Чье? Мое?

– Знакомого!

– Но зачем? Ах… Нет, он совершенно из другой страны. Да и я не могу со всей уверенностью…

– Тогда что вы мне голову пудрите? Думаете, что у меня других дел нет?

– Я не пудрю. Мне работа нужна.

– Гражданин!

– Я со всей серьезностью. Простите, что отвлекаю.

– Минуту.

Дежурный снова снял телефонную трубку. Набрал какой-то номер. Попросил спуститься некоего Быкова. Через несколько минут явился высокий, широкоплечий мужчина с выдающимся животом. Он был воистину огромен. Метра два в высоту, в охват, как «Генерал Шерман». В его пухлых губах дымилась сигарета. Взгляд рыбий. Лоб покрыт испариной.

– Что случилось? – спросил он низким голосом у дежурного.

– Вот, – дежурный показал на отца, – Говорит, на работу пришел.

– Сам?