Владимир Тарасов - Темнота

Машина должна была приехать через 10 минут. Тётка только в город заехала, когда я ей набрал. Удачно, я как раз решился школу посетить.

Классной так и не ответил, писать не хотелось вообще. Говорить хотелось, наверное. Выговариваться, может. А ей что? Напишет как после дедушки «соболезную. когда на учёбу?» и забудет за неделю? Хоть раз бы вспомнила карга за 4 года, раз так соболезновала душевно.

Ненавидеть хотелось намного сильнее, чем говорить. Кажется, я начал понимать, зачем люди так массово посещали дуэли в своё время.

Дверь кухни хлопнула, и волну моральных противоречий сбило звуковой. Встала, значит. Надо выйти. Поговорить. Ну, просто сказать что-то, по крайней мере.

К ненависти возвращаться не хотелось. Я догадывался, откуда она пришла – не было её до вчерашнего дня, да и ночью не было. Проснулся таким. Прорастает, значит, обида.

Кормить её нельзя, а то сразу сожрёт и меня, и всех вокруг, но вот только… только в себе хранить уметь надо. Мама вон человек точно умный, литературовед с двумя образованиями и тремя книгами, но и она не смогла.

Вот только, может, не смогла из-за меня. Не помню, когда она меня не защищала. Всегда одна – перед хирургами, главврачами, перед учителями и неизмеримо мудрыми московскими родственниками… передо мной.

Вина – плохое чувство. Вредное. Она ошибки исправлять не даёт. Связывает. А развязаться как? Мне, выходит, две обиды затушить надо, но первая скоро улетит за 6 тысяч километров, а вторая ко мне приклеилась намертво и тащит куда-то. В темноту тащит.

Она заглянула сама, будто понимала всё. Посмотрели друг на друга какое-то время. Нет, точно понимала. Как умудряется?

Потому что взрослая? Так нет, остальные меня даже на латыни не поймут.

Родная? Так не по крови же читает. Или не в крови родство? Хрен знает, для этого я не взрослый.

– Я в магазин, – сказала. – В поездку собираться.

– Хорошо, – сказал. Ну, как сказал, выдавил. А что, и правда же хорошо.

Поворот заметил со второго раза, рекламные щиты торгового центра ударили по глазам. Дежа вю или как его там.

Тётка тоже заметила и вовремя повернула на Автозаводскую. На кой чёрт мы через шоссе поехали? Время сэкономить? Ну, разумеется.

Идеально прямоугольное здание за облезлым зелёным забором больше напоминало швейную фабрику, и чем больше времени я в нём проводил, тем больше понимал, что изготовление занавесок принесло бы этому миру значительно больше пользы.

Один из главных минусов молодого возраста – любое твоё мнение легче всего объяснить подростковым максимализмом. Не знаю, когда именно это перерастает в то, что тебя считают просто сумасшедшим, но и на первой стадии мне не очень.

После класса, наверное, третьего, я окончательно убедился, что школа – не основа жизни, как говорили мне все бездетные мамины подруги, и не корпорация зла, как утверждали старшаки. Это матрица. Ну, киношная. И в отличие от фильма, к сожалению, временная.

Достигать в ней особо нечего, зато вывалиться сложно. Хорошее отражение того, чем должна стать жизнь человека после.

В отрыве от учителей мы проходили весьма увлекательные штуки – «Бедная Лиза», расщепление атома, венерические заболевания… Проблемы начинались, как всегда, на этапе людей, но… пофиг. Пусть живут в своём волшебном мире, где людям нужна биография Рюриковичей и кто-то покупает по 63 арбуза.

Сейчас я на школу, правда, не обижался, прям вообще. Чем ближе я к ней подходил, тем больше понимал, что не одному мне хреново и не я один во всём виноват. Может, именно для этого её такой и держат – чтобы детям было что ненавидеть, пока они могут жить в своём мире.

Я шёл в самое страшное место из всех, что мог увидеть в центре Сибири и впервые за последние сутки мне было хорошо.

Моего отутствия никто, кажется, не заметил, что в целом понятно – я и социум взаимовыгодно друг друга в последнее время не замечали. Учителям до чужих классов дела никогда не было, а классная… ну, зайти к ней, по идее, надо, но опять выслушивать поток слабо связанных высокопарных речей…

Есть у взрослых, не у всех, но у многих, привычка, когда они кого-то ругают, озвучивать весь поток сознания, просто на повышенной громкости. Квантовых физиков среди них мало, так что нравоучения с каждым разом всё больше и больше напоминают сеанс психоанализа.

Мама научилась их на место ставить, классуху особенно. Я – нет. Это силы отнимает, это гадости приходится выдумывать. Говорить их, наверное, хотелось, особенно сейчас. Но специально туда нырять…