Лукерья Сайлер - Любовь. Сборник сочинений в 3 томах

– Иван Сергеевич, я должна вернуться к нашим, они будут меня искать, а Женька поднимет истерический шум. – Иван отпустил её руку, смотрел ей в глаза.

– Иди. – Глаза её заблестели, стали наполняться слезами.

– Я не могу, – прошептала она.

Он взял её лицо в свои ладони и стал осыпать его поцелуями.

Лена убрала его руки и бегом побежала в здание школы. Иван прижался спиной к дереву, постояв так минут пятнадцать, пошёл в школу; проходя мимо раздевалки, услышал Ленин голос: «Петя, я никогда, ничего тебе не обещала и Женьке, кстати, тоже.

«Но почему ты стала встречаться с ним? Морду-то я ему набил».

«Вот по этому, что ты повёл себя, как последний дурак».

«Жалко птичку стало?.. Разъедимся скоро. Уезжаю в Москву. Лена, ты прости меня, если, что не так. Хочу, чтобы ты знала: школа для меня была бы другой, если бы не ты и я. Я так благодарен судьбе за то, что в школьной жизни была ты. Давай расстанемся друзьями.

«Спасибо, Петя, я согласна».

«Лена, а скажи честно, ведь и Женьку ты не любишь? А кого? – большой секрет?.. Или ещё никого? Ну, и сентиментальная же ты, опят глаза на мокром месте».

«Петя, пошли, потанцуем».

«Пошли… – последний танец, последняя ночь перед взрослой жизнью».

Иван зашёл в зал, у двери по-прежнему стоял Рогозин, они молча переглянулись.

– Ну, курица, посмотри, и отставной Пернатый рядом с ней снова вьётся, – сказал Олег.

– Олег, я хочу жениться на Синицыной – это будет сильно скандально, или как?..

– Ваня, ты что пьяный? дождись совершеннолетия. Кажется, ей 17 только исполнилось.

– Я не могу ждать ни минуты.

– Дружище, придумай что-нибудь. Баб много, есть же у тебя… Аня.

– Ты не понял – это совсем другое.

– Да, дела… вот это развязка! Школьный роман. Полыхаешь значит… – зажгла… и потушить только сама может. Сильна бестия, ох сильна! Мне-то ты, что роль свата предлагаешь?

– Знаешь, я, наверное, пойду домой, боюсь – наделаю глупостей.

– Да, с такими мыслями и с огнём в груди, лучше спрятаться подальше на время.

Иван долго бродил по городу, потом пришёл домой и уснул.

Утром раздался телефонный звонок, мать подняла трубку.

«Хорошо, Лена, позову. Ваня это тебя, – почему-то звонит Синицына?».

– Иван Сергеевич, Вы, наверное, думайте, что я сплю после вчерашнего, точнее сегодняшнего вечера, а я не могу уснуть. – Он долго молчал, Лена тоже молчала.

– Выходи к воротам городского парка, я приеду туда через минут 15 – жди меня там, – сказал он и положив трубку, посмотрел на мать, всё это время пристально смотревшую на него.

– Мама, я хочу жениться на Синицыной, понимаю, это для всех, как гром средь ясного дня, но со мной все эти дни происходят невероятные вещи: всё горит внутри от мысли о ней.

– Но, ведь, в школе война из-за неё! И у тебя Аня… это так неожиданно. А она что, хочет, чтобы ты на ней женился?

– Не знаю. Сейчас поеду, спрошу.

– Ей же учиться ещё, она же совсем молоденькая, всего – 17. Вас не распишут.

– Мама, разве это главное?.. Главное то, что я в ней увидел.

– Что?..

– Любовь, мама, любовь.

– А все думали: кого она любит?..

– Папа, я беру машину, уезжаю.

Лена стояла у ворот городского парка в тоненьком коротеньком платьице,

плотно облегающим её красивую спортивную фигуру и босиком, держа туфли в руках. Он открыл переднюю дверцу, но она помотала отрицательно головой, села на заднее сидение. Иван внимательно, молча смотрел на неё.

– Мы вчера с классом прошли всю набережную – туда и обратно, я натёрла мозоль, даже старые туфли не могу одеть.

– У меня есть место, рядом с дачным посёлком, где мало народу и можно купаться. Там будем лечить твои ноги, едим? – Лена пожала плечами, – значит, едим.

Они стояли на берегу, погрузив ноги в ил с песком.

– Тебе так легче? – она, улыбаясь, утвердительно мотнула головой. – Ты не сказала сегодня не одного слова.

– Неправда, я позвонила Вам, и утром… но не дал ей договорить, обнял и крепко поцеловал в губы.

Глаза её снова заблестели.

– Ты хочешь снова заплакать?

– Я не могу привыкнуть к мысли, что Вы не сон. Я так долго видела Вас только во сне. – Он отошёл от неё, сел на берегу, прямо на сырой песок. Молчали долго. Она тоже села с ним рядом.

– Милая девочка, Леночка, воображаемый принц, жених, любимый – это совсем не то, что есть в реальной жизни. В воображении всегда чисто и только мыслью можно занести грязь, а в жизни – грязь, и только мыслью можно её очистить. Ты же совсем меня не знаешь – вообразила, выдумала, слепила сама и тебе хорошо с таким со мной. Сейчас боишься: рассыплется воздушный замок, и нет ни сна, не мня. А я, между прочим, обыкновенный – один у родителей, привыкший к вниманию, нередко во мне свирепствует эгоизм, и сказать могу, не всегда подумав. Вообще, во мне много всего такого, что не отвечает требованиям воображаемого принца. Вот такие дела, Лена.