Культурный Шизофреник - Нейрогрибы. И другие новеллы

Так и жил дед долгие годы и всё бы хорошо, да только почуял – пришла ему пора умирать. Думал-думал дед, как рассказать мальцу свою тайну, да так ничего и не придумал. И решил, что уж если пришёл срок ложиться в землю, то и собак опасаться ему нужды нет, а стало быть надо в последний раз попытаться влезть в кабину мусоровоза…

Объехав обочиной шлагбаум, машина перед самым носом приближающегося состава медленно выкатывается на рельсы. Звучит гудок, и поезд с диким скрежетом сносит её, выбрасывая колёсами снопы искр и дыма. Малков вздрогнул от того, что случилось, и понял, что дремлет. Не без труда он нашёл в книжке потерянный абзац; продолжил:

Если это удастся, дед откроет дорогу в неведомый край, где найдёт всё то, что полагается ему и его мальчику, и тогда, может быть, тоннами будет возить золото к порогу своего дома, если же не удастся, то – семи смертям не бывать, – он погибнет в зубах шакалья…

Малков взглянул на сына и увидел его мирно спящим. Он аккуратно отложил книгу, выключил ночник и вышел.

Лиля в кухне мыла посуду, оставшуюся после ужина. Малков вошёл и встал возле стола, оглядываясь вокруг.

– Уложил? – спросила Лиля.

– Как суслик. Так, где-то у меня телефон…

– На подоконнике лежит.

Майор взял телефон, нашёл в списке контактов номер Шубина, нажал вызов – из трубки пошли долгие гудки. Малков сбросил вызов, позвонил во второй раз. Ответа не было. Лиля разделалась с посудой, и теперь, подойдя к мужу, обвила руками его широкие плечи.

– Пойдём спать…

Когда небо за окном спальни приобрело голубоватый оттенок, Малкова разбудила трель телефона. Привстав с кровати, он ответил:

– Да, слушаю… Далеко? Угу… Еду.

– Куда ты? – спросила Лиля сквозь сон.

– Саня разбился…

В 9:30 в оперативном штабе открылась пресс-конференция. С заспанным видом, Малков вошёл в шатёр, заполненный журналистами. За столом его уже ждали двое: это были прикреплённые офицеры – фсб-шник из Москвы и секретарь Горяинов. Малков едва знал их. Он уселся за стол и, постучав пальцем по микрофону, сказал:

– Доброе утро! Рад вас видеть… Жаль, что такой повод конечно… грм-м… Итак, что касается непосредственно повода разговора нашего: как уже говорилось, по результатам первичных оперативно-следственных действий можно утверждать, что это не теракт. Сейчас отрабатывается версия о неправильной эксплуатации здания, и-и-и… на данный момент ещё не исключена версия ошибки при строительстве… За сутки из-под обломков…

Секретарь не дал ему закончить. Он накрыл рукой микрофон Малкова, а сам чуть согнулся и объявил:

– Извините, Михал Палыч, я перебью. Товарищи, хотелось бы… Я думаю, многие уже в курсе – через неделю к нам прилетает президент. Последовательность мероприятий ещё не определена, но уже понятно, что будет возложение венков и, вероятно, будет открытое совещание в администрации. Кому на аккредитацию, на аккредитацию… м-м, то есть, нужно подать заявки не позднее вечера пятницы. Спасибо…

Зал вдруг зашумел. Корреспонденты, как школьники повыбрасывали руки.

После обеда Малков пошёл по руинам. Нужно было определить границы территории для работы экскаваторов. Шансов на извлечение живых с каждым часом становилось всё меньше.

Вместо живых спасатели находили под обломками закоченевшие трупы. Всего с утра их накопилось двенадцать. Их поместили в специальные брезентовые мешки и выложили в ряд возле заграждений. Опознание проводилось тут же. Тех, чьи личности устанавливались, сразу уносили в катафалк, потому что с утра возле мешков увивалась стая дворняг, и Малкову даже на некоторое время пришлось приставить туда часового.

Неподалёку ещё с ночи начал расти стихийный мемориал. Люди несли к месту общего горя цветы и игрушки, ставили иконки, зажигали свечи. Бросив случайный взгляд в сторону толпы, Малков заметил дядь Витю, отца Шубина. Это был всегда серьёзный невысокий мужчина, упрямый и основательный. Малков пошёл к нему.

– Был на месте, там… Сашку видел? – спросил дядь Витя, крепко сжав руку Малкова.

– Я бы не советовал вам ездить… Там почти не осталось ничего…

– А как же так, Миш? Как он… это… Он ведь от тебя ехал?

Малков не умел и не любил реагировать на такие вопросы, а в особенности если их задавали не чужие ему люди, и потому замямлил:

– Я… как сказать, я н-не…

– Всё ты знаешь, Миша.

– Может быть, сейчас не надо про это? Давайте…

– Нет, ты мне скажи… – загорелся дядь Витя – Я, как отец, имею я право знать или нет?