Егор Шиенков - От создателей Большой Игры

На следующее утро я, как обычно, проснулся рано. Вышел на балкон и под первыми лучами солнца сделал нехитрую зарядку, чтобы размять свое виртуальное тело. Не знаю, насколько это действительно для меня было необходимо с точки зрения здоровья, но я получал удовольствие от этих ежедневных процедур. Приняв душ, финальным аккордом которого стало обливание холодной водой, я заварил зеленый чай и вернулся на балкон.

Наступило самое, пожалуй, приятное и удобное для размышлений время суток. Солнце только поднялось над горизонтом и висело еще невысоко над морем, а потому расстояние до той части планеты, на которой я сейчас находился, не позволяло его лучам быть слишком жаркими. Само море, в силу неизвестных мне, но тем не менее, по моим наблюдениям, определенно существующих природно-климатических закономерностей, было с утра спокойно до состояния почти безупречной глади. Ветерок, то появляющийся легким бризом, то отступающий к поверхности моря, тоже не решался нарушать гармонию спокойствия этого утра.

В такой обстановке я вернулся ко вчерашним размышлениям о том, как провести остаток своих дней. Несмотря на трагичность формулировки предмета размышлений, пребывал я в самом что ни на есть приятном расположении духа. Как это ни удивительно, но после того, как моя судьба определилась таким вот, можно сказать, фатальным образом, мое внутреннее состояние, напротив, стало отличаться недостижимой для прежнего меня – в качестве обычного человека – умиротворенностью. То ли объективный фатализм ситуации избавил меня от самого предмета беспокойства о будущем и сожалений о прошлом, то ли моя нервная система пришла в такое же идеальное состояние, как и физическое тело, и была настолько сбалансирована, что даже уверенность в окончательном прекращении существования не вызывала сильных отрицательных эмоций, то ли в моей программе в принципе не был предусмотрен страх перед абсолютной смертью. А может, это было что-то еще или даже сочетание упомянутых и неупомянутых факторов.

Сделав первый глоток чая, я сформулировал первый постулат для того, чтобы попытаться намотать на него результативные рассуждения. Заключался он в том, что условия счастливого существования заложены в правилах Игры. И если понять, в чем они заключаются, и играть в соответствии с ними, то пребывание здесь будет максимально приятным. Еще будучи сотрудником Агентства, рассуждая на тему причин создания Игры, я пришел к выводу, что это именно «игра» – не тренинг, не испытание, не еще что-то, а игра, то есть мероприятие, устроенное для удовольствия его участников.

В попытке выжать из сухой теории хотя бы капли понимания, которые могут приблизить меня к разгадке сути Игры, я также посвятил некоторое время изучению литературы на тему игр. Если обобщить все те определения понятия игры, которые встретились мне в различных дисциплинах, от философии до математики, то получалось примерно следующее. Игра – это непродуктивная деятельность, в результате которой участники взаимодействуют между собой и инвентарем игры в соответствии с определенными правилами. Нарушение правил ведет к исключению игрока из игры. Система правил создает специфическое игровое пространство, дополняющее реальность или противостоящее ей. Каждый из участников игры стремится выиграть. Понятие выигрыша также описано в правилах игры. Целью ведения игры является эмоциональное возбуждение его участников и зрителей от самого процесса, а не конечный результат.

То есть для того, чтобы быть в позитиве, мне надо все время выигрывать. При этом понятие выигрыша прописано в правилах, а значит, по идее должно лежать на поверхности.

Игрок должен понимать, в чем цель игры, иначе весь процесс теряет смысл. При этом если верить так называемой теореме Генделя о неполноте, на сведения о которой я наткнулся, пока штудировал литературу по теории игр, то нельзя познать свойства системы исключительно из нее самой – только с позиции более высокого уровня. По крайней мере, таким образом ее преподнес автор той книги, которую я читал. Насколько это верная интерпретация, я проверить не смог, потому как оригинальное изложение этой теоремы выходило далеко за пределы моего образования. Я бы даже сказал, что область моего математического образования с той точки, где находилось понимание этой теоремы, была и вовсе не видна в силу большой удаленности.

Получалось, что, с одной стороны, правила должны быть понятны, а с другой – что понять их можно только с более высокого по отношению к Игре уровня. Но обычным игрокам на этот уровень никогда не подняться – значит, понимание должно приходить оттуда само. Как-то на подсознательном уровне, что ли. Если верить товарищу Маслоу, автору пирамиды потребностей (которую он на самом деле в глаза не видел, поскольку придумали ее уже потом на основании его соображений), то психически здоровый человек на подсознательном уровне хочет тех самых правильных вещей, которые делают его счастливым. И это отнюдь не удовольствия низшего порядка, а самые что ни на есть возвышенные стремления.